Любовь Адмирала

Смотрит на меня, улыбаясь хитрыми, проницательными глазами. Именно глазами. Губы его в улыбку не растягивались. Напротив, его рот был все время занят каким-то жеванием, словно бы у него там была не жвачка, а смола какая-то. Потому что челюсти двигались, как поршни. Словно это не человек передо мной, а верблюд.

-Роман,- отвечаю я, стараясь выдержать зрительную дуэль, хоть в полутумане от боли и голода.

-Роман.-произносит на растяг,- красивое имя. Такое, аристократичное. Имя белых людей. Тех, кто считает, что выше всех нас,- он провоцирует меня, причем сразу, нахрапом.

Я меняю положение тела, убедившись, что его пистолет на меня не наведен и он не застрелит меня при первом движении. Это дается мне очень непросто. По затекшим ногам начинает бежать кровь. От чувства болезненного облегчения хочется скулить.

- Это ты сказал, не я. Аристократов у нас давно нет, вывелись еще век назад. Ты знаешь наверняка, раз на русском говоришь. И свысока мы на людей смотрим лишь тогда, когда они этого заслуживают.

Снова изучающий взгляд.

-И то верно. У вас добрых людей много. И мужчин много. Уважаю.- Тут же сплевывает что-то на землю. Гадко это выглядит, я неловко отворачиваюсь,- И что мне делать с тобой, Роман? Убить тебя? Ты же офицер. За таких выкуп не дают. Зачем мне тебя держать, еду переводить?

-Твое право,- отвечаю я, понимая, что он так и так всё для себя уже решил. Еще до того, как пришел сюда. И он прав. Был бы я капитаном какого-то коммерческого судна, танкера, например, надежда на то, что меня откупят, существовала бы. Но я военный. Российский военный. Не может великая держава прогнуться под кучку воров и бандитов и отбашлить им миллионы. Это неправильно. – Только ты знай, что я не со злом к тебе пришел. Я делал свою работу, исполнял свой долг. Теперь я у тебя в плену. Решать тебе, что дальше.

- Долг, говоришь? Кичиться тем, что мужчина передо мной, офицер Роман? У меня честь нет, думаешь? -опять провокация. Даже на повышенных тонах, но я держусь. Бессмысленно сейчас суетиться и метаться. Я предельно честен и открыт перед ним.

-Я ничего не думаю. Я даже имени твоего не знаю и говорю с тобой только лишь пять минут. Думаю, что дело твое не очень благородное, уж извини. Но даже у неблагородного дела, если копнуть, есть благородные причины. Возможно, у тебя семья, дети- и ты хочешь им лучшей жизни, потому грабежом и занимаешься. Возможно, еще что-то. Это ты сам должен ответить на этот вопрос. Думаю, и отвечаешь, стоя у зеркала и оправдывая себя.

Смотрит. Долго, пристально. Прожигая. Непростой он, конечно, и далеко не дурак. У нас учился? На вид лет пятьдесят. Наверное, еще Союз застал.

-Академия имени Фрунзе. Военный летчик,- подтверждает мои догадки,- хорошие времена были, офицер Роман. Россия- красивый. И женщины у вас красивый и добрые. По женщинам вашим очень скучал.

-Разве сложно с деньгами найти себе русских женщин?- поднимаю бровь, смотрю на него пристально.

И снова не сразу отвечает. Думает.

-За деньги можно. Но я же не про деньги. Любовь деньгами не купишь.

-А была та, что любила?

В глазах-углях пробегает ностальгия и тоска.

-Была. Любила очень. И я её. Забрал с собой. Но не выдержала у нас. Другая страна, культура. Убежал. Не знаю теперь, где она и жива ли вообще. У нее ребенок под сердцем был тогда. Мой.

На секунду взгляд сомалийца становится влажным и горящим. Он смотрит вроде бы вдаль, но на самом деле обращен внутрь. Это знакомый мне взгляд. Взгляд мужчины вдали от того места, где сердце оставил.

- А у тебя, Роман? Есть та, которая любит?

-Есть,- отвечаю я честно.

-И ждет?

-Ждет,- говорю, не сомневаясь.

Он кивает головой. Спесь с него, как кажется, слетела. Он сейчас совсем другой. Одинокий.

-Значит, дождется…

-Это от тебя зависит, дождется ли…

Опять между нами пауза и у каждого свои мысли. Только вот его- свободно плавают в океане воспоминаний, а мои- только о том, как бы выбраться отсюда живым. К Ней. К Ним.

-Советы- хорошо было. Мы все любили Советы. А теперь плохо. Теперь американский доллар правит миром.

-Неправда, миром правит всё то же, что и раньше- любовь. Без любви все это смысла не имеет.

Усмехается.

-Романтик ты, Роман. А ведь уже немолодой.

-Я только, возможно, сейчас и начал быть романтиком.

-Хороший. Интересно с тобой. Может и правда мне тебя не убивать?

-Я ж говорю, тебе решать…

Встает. Уже за моей спиной отдает какие-то приказы на неизвестном мне языке и уходит.

Спустя четверть часа, не больше, ко мне снова заходят. Развязывают руки, ставят передо мной бутылку воды и тарелку риса с рыбой, а на пол кидают хоть грязный и оборванный, но зато настоящий матрас.

Глава 42

Глава 42