Любовь без гарантий (сборник)

Она вздохнула. Тяжело, длинно. Потом подняла на Галю глаза, полные безысходной тоски, и сказала:

– Так и живу воспоминаниями о том самом счастливом времени. Если бы ты знала, сколько счастья он мне дал…

– Мам… – Галя осторожно коснулась материнской руки. – Не верю я ни в какие наговоры, заговоры… Глупости все это.

– Так и я, дочка, не верила. Только вон оно как все обернулось. Одна бабушка сказала мне тогда: «Это, дочка, было сделано тебе на разлуку. Чтобы ты мужика разлюбила и оставила. А вместо тебя он зелье выпил. И снять-то не снимешь… Сильная колдунья, видать, поработала. Только она сама и может убрать…» А где я ее найду, колдунью-то ту? Может, ее уже и в живых-то нет…

– Мам, ну а как жить-то? Я ж рожу скоро. Куда мне с ребеночком?

– Живи, дочка! Выгнать – не выгонит. Ты прописана здесь. Он права не имеет. Помогать тебе не разрешит – это точно, но и не посмеет тебя с дитем крова лишить… Проживем. Как-нибудь проживем!

Муж Миша узнал, что Галка вернулась. Приехал, упал в ноги:

– Давай жить вместе! Я твоего ребенка запишу на себя, буду любить, как родного… Нет у меня ни обиды, ни злости к тебе. Пожалуйста, Галочка…

– Эх, Мишка-Мишка! Хороший ты парень! Одно плохо: не люблю я тебя. А без любви не могу. Понимаешь? Не могу…

Он преданно смотрел, хватал за руки, припадал поцелуями к ее пальцам.

Галка оставалась холодна.

Мишка уходил, но не смирялся. О разводе даже слышать не желал. Все надеялся: одумается, изменит свое решение, оценит его порыв… Но увы…

Галя родила девочку. Назвала ее Тоней. Тонька, Антонина, Антошка. С отчеством возникли проблемы. Кого отцом записать? Не своего же отца.

Об этом не могло быть и речи. И не Мишку. Пришлось писать «Владимировна».

Жить было не то что трудно. Трудно – это совсем не то слово. Пожалуй, слова-то правильного не подберешь. «Невыносимо» будет нечестно. Она же вынесла все тяготы. «Неимоверно» – тоже, наверное, не совсем то. Каким словом можно определить тогдашнюю ее жизнь? По утрам кормила Тоньку и принималась стирать, гладить… Потом обед, уборка, прогулка, опять кормление… И так как белка в колесе. Только деньги декретные быстро кончились. А от ребенка она отойти не могла ни на минуту. С девочкой, кроме нее, никто не сидел.

Рядом с домом был автобусный парк. Как-то гуляла с Тоней, решила спросить про работу. Нашлась вакансия: салоны автобусов мыть вечерами. Галка схватилась за эту возможность с радостью. Каждый день с наступлением вечера – Тоню в коляску и на работу. Целый год проработала Галка в таком режиме. Ни одного выходного, ни отпуска, ни отдыха…

Про отца Антонины не вспоминала. Так… изредка… саднило что-то внутри, будто ржавым гвоздем царапало сердце. Но ни боли, ни тоски, ни злости на него. Ничего такого. Только царапина досадная да пустота вокруг…

А он приехал как-то. Ну, в смысле этот… Владимир Ильич. Адрес у него был. И про дочку он знал, конечно. Прошло несколько месяцев после родов, как появился в Люберцах. Зашел в дом как положено: с тортом, с комсомольской улыбкой на открытом лице…

– Дочка! – крикнула из прихожей мать. – К тебе мужчина. Будешь разговаривать?

– Кто там? – не успела спросить Галка, как гость появился на пороге ее комнаты.

Ничего не дрогнуло в ее лице. Только сердце заколотилось сильно-сильно… Так сильно, что она услышала его гулкие удары: бум-бум. А он уверенно поставил торт на стол, по-деловому расположился за столом и без всяких вопросов, мол, как живешь, как дочка, начал заготовленную речь:

– Мы с супругой посоветовались и решили, что будем тебе помогать. Вот! – Он вынул из кармана пачку денег.

Она смотрела непонимающе. Он напирал:

– Это Наталья, жена моя, говорит: «Нехорошо получилось. Поезжай, поддержи Галину!»

– Володь! Спасибо, конечно, и тебе, и супруге твоей… Но я не возьму.

Галя даже не притронулась к деньгам.

– Да ты что? Почему? Мы же от чистого сердца! – дежурная улыбка еще не слетела с лица, но уже померкла. Разговор пошел не по его плану. Владимир Ильич занервничал, не совсем хорошо понимая, как же он теперь отчитается перед супругой, чем оправдается. Выходит дело, зря ездил.

Он сидел несколько растерянный и погруженный в свои мысли, когда услышал вопрос:

– На дочку посмотреть не желаешь?

– На дочку? – нелепо переспросил он. И после паузы: – Ах, да! Конечно!

Он мельком взглянул на Антонину, сказал равнодушно:

– Ой, какая маленькая! – и даже не спросил, как зовут.

Минут через двадцать после начала разговора он уже стоял на пороге. Помятая коробка с тортом под мышкой, взъерошенные волосы, торчащие из кармана деньги… Перелететь полстраны, чтобы через полчаса вновь направляться в аэропорт? Таких приключений в жизни комсомольского вожака больше не было…