Любовь без границ

Проблема заключалась в том, что Марк был безумно влюблен в Кейт (именно так он это называл, так и не иначе). Ни одной женщине до сих пор не удавалось завладеть его сердцем настолько, чтобы это перешло в манию. Размышляя о причинах ее власти над ним, Марк не находил сколько-нибудь разумного объяснения — Кейт не шла ни в какое сравнение с его прежними приятельницами ни внешне, ни с точки зрения интеллекта. И все же что-то такое в ней было. Наряду с внешней кротостью, уступчивостью и уязвимостью она обладала отчаянной тягой к независимости, и это само по себе уже было притягательным. Ее характер был на удивление мягок, и мало что могло заставить ее выйти из себя. Она обладала редкостным свойством наслаждаться простыми радостями жизни и мало-помалу приучала к этому Марка. Но основным достоинством Кейт было то, что она разбила оковы отношений, давно отживших свое, и вырвалась на свободу. Вырвалась, между прочим, с его помощью. Об этом Марк никогда не забывал, не позволял забыть Кейт и страшно досадовал, что ни разу за время их знакомства она в открытую не выразила благодарность за его бесценный дар.

Однако эта досада и в счет не шла по сравнению с досадой на Джосс. У них с Кейт и без того был трудный, ухабистый период, неизбежный в начале серьезных отношений — и вдруг на тебе! На сцену является Джосс, мало того что необъявленной, так еще и в качестве главного действующего лица! Для Кейт все теперь крутилось вокруг дочери. Лишь изредка в те вечера, когда она не работала, Джосс не бывало дома, но уж если она торчала там, Кейт было за уши не вытянуть вон, потому что, видите ли, «именно там ей и хотелось находиться». На все упреки был один ответ: он, Марк, всегда может к ним присоединиться, ему будут рады. Она, должно быть, шутила. Ведь невозможно было не заметить, что между ним и Джосс никогда, ни за что не могло возникнуть ничего более теплого, чем вооруженный нейтралитет!

В конце концов (к своему величайшему возмущению) Марк вынужден был признать, что единственным шансом побыть с Кейт вдвоем остаются прогулки после вечерней смены в пиццерии, да и те лишь оттуда до дома. И вот он, человек с известным положением, торчал в переулке у задних дверей рядом с мусорными баками, как выставленный за ненадобностью манекен. Когда он попробовал пожаловаться, Кейт замкнулась в молчании, и досада на пренебрежение сменилась страхом потерять ее совершенно. Пришлось задвинуть оскорбленные чувства подальше и поднять со дна души былой шарм, осевший там бесполезным балластом.

— Что ж, ладно, — сказал Марк, нежно пожимая Кейт руку. — Я принимаю то, что женщина должна быть в первую очередь матерью. Но позволь спросить (во имя святой истины): что нас ждет впереди?

На этот вопрос Кейт не знала ответа, зато знала, что не должна дать Джосс ни малейшего повода пожаловаться. Что ей, скажем, скучно в Осни или что ею пренебрегают ради Марка Хатауэя. Правда, и его не хотелось терять. Марк нравился Кейт, он умел ее развлечь, был неординарен в постели и вообще являл собой нечто весьма для нее существенное — мужчину, отношения с которым не угрожали потерей трудно обретенной независимости. Он сказал, что не хочет входить в круг ее знакомых, и тем не менее вошел, многое добавив к ее опыту: современную беллетристику, музыку, возможности общения. Она знала теперь, что такое джаз-клуб, ирландская пивная и тапас-бар. Все это вместе с его радикальными взглядами и мнениями заставляло ощущать себя помолодевшей, словно восемь последних лет были по мановению волшебной палочки дарованы ей вторично. Проститься с Марком означало перекрыть источник физической и умственной стимуляции.

Поэтому она сказала:

— Марк, Джосс со мной пока только две недели. Это очень важный момент, понимаешь? Думаю, между нами постепенно все наладится. Я счастлива, и Джосс это не просто чувствует — она это перенимает. Ты ведь не откажешься еще немного потерпеть? Через месяц Джосс исполнится пятнадцать, и я уверена, ей захочется проводить больше времени с друзьями…

Сказать по правде, Джосс этого уже хотелось. Буквально на днях она попросила разрешения остаться на ночь у Энжи. Разумеется, Кейт дала согласие, ужасаясь тому, до чего это ей не по душе. Но мать Энжи внезапно попала в больницу, в доме все пошло кувырком, и совместную ночевку пришлось отменить. К большому облегчению Кейт, Джосс не стала поднимать шум по этому поводу. Можно сказать, она теперь вообще его не поднимала ни из-за чего, и хотелось верить, что она хорошо прижилась в Осни.

— Кейт! — Марк повернул ее к себе, чтобы взять лицо в ладони. — Говорю же, я все это принимаю как часть материнства. Принимаю и уважаю. Хочу лишь напомнить, что я тоже часть твоей жизни, что у нас имеются кое-какие отношения. Может, все же установим конкретный срок?

— Например?

— Месяц. Два. Мой тридцать пятый день рождения.

— Как я могу установить конкретный срок? При всем желании не могу!

— То есть ты согласна, чтобы все это тянулось до бесконечности?

— Конечно, нет! — совершенно искренне запротестовала Кейт.

— Ну, хоть что-то.