Любовь без мандата

Главный редактор, войдя, ободряюще кивнув посетителю, который всерьез устроился за длинным столом и хмуро озирал кабинет, особенно интересуясь Большой тройкой, читающей «Мир и мы». Скорятин нашел в бумагах свой мобильник и проверил, кто звонил. Так и есть: пять непринятых вызовов от «помощницы сенатора Буханова». Последний – десять минут назад.

«Ишь ты, спохватилась, индушечка!»

Ощутив в душе болезненное удовлетворение, он сел напротив незваного гостя и с профессиональным дружелюбием спросил:

– С чем к нам пришли?

– Сколько у меня времени?

– Пять минут. В шесть планерка.

– Планерка у вас уже была. – Николай Николаевич строго посмотрел на собеседника. – Вы, конечно, думаете, я сумасшедший?

– Ну что вы!

– Не отпирайтесь! Все так думают. Циолковского тоже считали чокнутым, а теперь он памятник. Но и это не важно.

– Что же важно?

– Важно то, что я вам сейчас скажу. Ваш кабинет проверен?

– В каком смысле?

– В смысле прослушки.

– Разумеется. Я весь внимание!

– Минуточку! – «Чайник» достал из папки проволочную рамку и поднял над головой.

Контур чуть дрогнул в его кулаке.

– Прослушки нет. Но энергетика черная. Очень!

Естествоиспытатель поежился, покачал головой и спрятал прибор, потом несколько раз глубоко вздохнул, размял пальцы, ловко поймал что-то в воздухе, придавил, будто прыщ, размахнулся и выбросил в окно.

– Я почистил ваш аурофон.

– Спасибо! – улыбнулся Гена. – Даже не знаю, как благодарить…

– Не стоит… Лучше объясните: народное достояние присвоили два десятка инородцев, которых мы вежливо именуем «олигархами». Это нормально? Погодите, не отвечайте! Это только первый вопрос. Теперь – второй. Десять лет страной правил пьяница. Это как? Мы резали на иголки линкоры, отпиливали боеголовки, а американцы все это время обкладывали нас по периметру. Кого наказали? Никого. Путин – кадровый сотрудник КГБ и терпит в правительстве агентов ЦРУ. Почему?

– А кто в нашем правительстве из ЦРУ?

– Скажу. Потом. Если захотите. А вам не интересно, почему русские женщины, самые целомудренные в мире, стали поголовно проститутками и совокупляются черт знает с кем? Даже с неграми. Это мой второй вопрос! Он вас, вижу, не волнует? Конечно, если бы у вас была дочь…

– У меня есть дочь. Даже две…

– Разве? Странно… Но это не важно. Поймите, щепетильность женщины – залог чистоты нации!

…Гена вспомнил рыжий переходящий лоскут Алисы, сытую улыбку Маугли и молча согласился с «чайником». Нет, Зоя никогда бы так с ним не поступила. Никогда!

…Чекист помог Скорятину перетащить коробки из зала прилета на стоянку такси и уместить картонный куб с телевизором в багажник черной «Волги», левачившей у аэропорта. Друзья обнялись и расстались навсегда. Впрочем, нет, однажды Гена в ожидании очередного нагоняя томился в приемной Кошмарика, пока тот совещался со Злотниковым, провалившим выборы. Наконец Сёма, злой и красный, выскочил из кабинета. Его тут же стеной окружила охрана. Так вот, один из «секьюрити» был вылитый Валера, только постаревший и облысевший, но еще бодрый. Он всем распоряжался, командовал в шипящую рацию и даже не глянул на своего чикагского друга, хотя явно узнал. Так, наверное, и погиб, бедняга, вместе с боссом, когда мотоциклист прилепил к крыше бронированного «мерса» бомбу. Или он ехал в другой машине? Какая разница! Человек, выпавший из твоей судьбы, в сущности, так же мертв, как и все те, кто зарыт в тесной кладбищенской ограде.

«Левак», крутя баранку, косился на яркую плоскую коробку с видаком, которую счастливый обладатель бережно держал на коленях. Наконец водила не выдержал:

– Откуда?

– Из Штатов.

– И почем?

– Видак – двести. Телик двести пятьдесят.

– Недорого.

– Просто повезло – на сейл попали.

– На что попали?

– На распродажу. Сезонная уценка.

– С браком, что ли?

– Почему с браком? Перепроизводство там у них. Не знают уж, как товар продать, чем зацепить. Берешь двойку – сразу скидка 50 процентов.

– А сколько же там народ получает?

– По-разному. Работяги – тысячу-полторы долларов.

– В год?

– В месяц.

– Вот суки!

– Кто?

– Коммунисты долбаные!

Предусмотрительный Гена повез покупку не домой, а к Алику. Тот обещал за хорошие деньги пристроить технику знакомому жестянщику с Кунцевского автосервиса. Бирюзовые бусы Веркин уже сдал троюродному ювелиру. План был такой: забрать у друга выручку за вычетом долга, отдать на реализацию «двойку», потом днем, когда Марина на работе, заскочить домой, вынуть из тайника Зоино ожерелье, быстро собрать вещи и улететь в Тихославль – без рыданий и объяснений. Как говорили в те годы: «Уходя, уходи!»