Любовь без мандата

– Слушай, тут такое дело… Может, зря беспокою? Забегала твоя Алиса из «Мехового рая», спрашивала, заходил ли ты ко мне в районе трех.

– А ты?

– Сказал на всякий случай, что не заходил. Правильно?

– Теперь без разницы.

– Но она, по-моему, не поверила. Бабы ведь чуткие.

– Ее проблемы.

– Вот как? Значит, все порвато-разломато?

– Вроде того.

– Ну и правильно: не твой формат. Мне из лавки видней. Даже обидно за белую расу!

– Спасибо за бдительность!

– За это купишь у меня три книжки.

– Договорились.

…Ласская тоже не поверила ни в какие сюрпризы – ни с ожерельем, ни с кооперативом. Гена прежде не то что квартиру, носки без одобрения не покупал, а приготовив заранее подарки, никогда не мог дотерпеть до заветной даты, гордо раскалывался задолго до торжества. Но Марина сделала вид, будто верит. Исидор, наверное, подучил. А может быть, мудрый тесть посоветовал. Индийскую роскошь она так ни разу и не надела, передарила кому-то. А когда кооператив вдруг накрылся (квартиры отдали многодетным семьям, устроившим митинг возле Моссовета), жена даже не расстроилась, забрала пай и расточила.

Однажды вечером в квартире раздались короткие междугородные трели. Обычно трубку снимала Марина – мать звонила ей с дачи десять раз на дню. Но Ласская замешкалась в ванной, и Гена, отложив «Новый мир», ответил сонным голосом:

– Алло.

– Можешь говорить? – сквозь треск спросил Колобков.

– Могу.

– Третий раз звоню. Ты сам-то к телефону когда-нибудь подходишь?

– Вот подошел.

– Передаю.

– Это я, – сказала Зоя прерывающимся голосом.

– Как хорошо! – задохнулся он. – Ты… ты… позвонила… Как ты?

– Плохо. Я очень скучаю. Я умру. Приезжай!

– Конечно! Обязательно! Я тебя люблю! – вскричал он, понизив голос, ставший сразу подловато-таинственным.

– Приезжай, пожалуйста! – снова попросила она, задетая неуместной в разлуке секретностью.

Во время разговора послышался щелчок, и звук стал чуть слабее: так всегда бывало, если кто-то снимал трубку на кухне. Но конспиратор не решился оборвать разговор, боясь окончательно обидеть Зою. Потом он долго присматривался к жене, соображая: слышала или нет? Но Марина ничем себя не выдала. Призналась она много лет спустя, во время пьяной перебранки: мол, думаешь, забыла, как твои бляди домой мне названивали! Вскоре тесть пригласил Гену на обед в Дом художника и долго с усмешкой объяснял зятю, что у мужчины баб может быть навалом, сколько осилишь, а жена – одна-единственная. Человечество совершило два великих открытия: моногамный брак и гарем. Увы, наша европейская цивилизация не оценила удивительного изобретения чувственного, но мудрого Востока и теперь расплачивается кризисом семьи.

– Запомни: любовница для страсти, а жена для старости!

Скорятин тяжко вздохнул, оживил монитор, глянул в почту и увидел письмо от самого Дронова. Так скоро? Впрочем, эти твиттерные мальчики без планшета на унитаз не садятся. Недавно губернатора сняли за то, что, балбес, наябедничал всему интернету, что на приеме в кремлевском салате червячка нашел. Вот дурак-то! Несколько мгновений Гена не отваживался открыть судьбоносное, без преувеличения, письмо, сидел и чувствовал, как тяжелеет затылок. Наконец решился.

Геннадий Павлович, зря Вы, коллега, «почистили» свою чудесную «Клептократию» перед тем, как послать ее мне. Та, которую я получил вчера, была острее, ярче, задиристее. Хорошо и честно! Власть должна знать, что о ней думает народ в лице его лучших представителей. И совсем уж напрасно Вы подписались псевдонимом. Ваш стиль перепутать ни с кем другим нельзя. Если опубликуете первый вариант статьи где-нибудь, я с удовольствием перечитаю. По-моему, Вы преступно относитесь к своему таланту: Вам надо писать, а не тратиться на редакционную рутину. Жизнь коротка. Вы старше меня и должны понимать это лучше. Заходите, если совсем станет плохо!

С клептократическим приветом,

Фон Дрон

Скорятин задохнулся от подлой невероятности случившегося. В глазах потемнело, а сознание заволокло дурнотой, какая бывает, если внезапно узнаешь о смерти близкого человека, с которым еще вчера обсуждал планы на отпуск.