Любовь без обязательств (СИ)

- Видимо, уже есть, - бурчит Валерий Степанович под нос, перелистывая документы в папке.

Съёживаюсь от холода.

Я не успела прихватить кофту и сейчас люто ненавижу свое строгое платье без рукавов. Шуба, сумка и все мои вещи остались в другом кабинете, откуда меня перевели сюда.

Через двадцать минут немого ожидания, когда я изучила каждую противную деталь в обшарпанном помещении, дверь отворяется и в нее уверенно входит... Арсений.

- Приветствую, Валерий Степанович, - говорит он серьезно, размещая кожаный дипломат на столе.

- Арсений Рудольфович, - удивляется следователь. – Не ожидал. Приветствую. Как отец?

- Спасибо, вроде не жалуется. Привет вам передаёт. Могу я переговорить с Ксенией Сергеевной?

- Выйду, но только на 5 минут, Сеня, - произносит мужчина, покачивая головой.

- Спасибо.

Когда дознаватель покидает кабинет, мое беспокойство на пару градусов понижается, и я пугливо глазею на Арса:

- Как ты здесь очутился?

- Благоверный твой отправил, - чуть усмехается он, но глаза остаются серьезными и безрадостными. – Как ты, Ксюш?

- Я нормально, - опускаю взгляд в пол, испытывая стыд.

- У тебя губы синие. Держи, - говорит мой адвокат, снимая пиджак.

- Счастливый... - выдавливаю улыбку, заворачиваясь в теплую костюмную ткань.

- Конечно. Все будет хорошо, - говорит Арсений уверенно.

В случае если поставщик не предоставит недостающие документы, ничего хорошего уже точно не будет. И он, и я это отлично понимаем.

- Я хочу, чтобы ты была готовой к тому, что ночь проведешь в следственном изоляторе, - его слова выбивают воздух из моих легких. – Скорее всего, следователь сейчас будет ходатайствовать об избрании меры пресечения. Будем надеяться, что это будет подписка о невыезде, в худшем случае домашний арест. Но сейчас уже поздний вечер и никто этим заниматься не будет.

- А если ничего не выйдет? – нервно спрашиваю.

- Мы не будем об этом думать, - говорит Арсений чуть наклоняясь. – Громов сейчас занимается решением вопроса с документами. Тебе необходимо запастись терпением и просто ждать. И ничего не доказывать. Ты имеешь на это полное право.

- Меня арестуют? Скажи мне честно, Арс? – голос истерически сшибается.

Он увесисто вздыхает. Складка между сведенных бровей становится основательной и тяжелой.

- Все будет хорошо, - воспроизводит еще раз. – Ты выворачиваешь мне руки своими вопросами, Ксюш.

Следователь возвращается в кабинет, и еще в течение часа мы заполняем какие-то бумаги. Я, как и обещала своему адвокату, храню молчание. Разговор ведет Арсений. Его уверенность каким-то образом переходит мне, и предстоящая ночь уже не пугает.

Эта ночь официально становится самой продолжительной в моей жизни.

Потому что, лежа в темноте, в боксе следственного изолятора, я прокручиваю всю свою историю словно рекламный видеоролик.

Человеческие поступки всегда имеют какую-то природу. Основание. Мои поступки были обусловлены полным доверием к этому миру. Жизнь с самого начала долбит меня безжалостной рукой, словно говоря: «Не доверяй».

Не будь дурой, Ксюша.

А я целенаправленно отбиваюсь и продолжаю совершать одно и то же…

Верить. Людям. Обстоятельствам. Искать оправдания для них.

Как для своей матери, которую я в осознанной жизни видела столько раз, что по пальцам можно пересчитать. Или отца, который за все время словом добрым не обмолвился.

Зачем?

Идиотка безмозглая.

Все та же Ксюшка-москвичка…

Чем в настоящий момент занят Глеб? Он ведь… в Москве? У него куча запланированных встреч и неотложные дела, а здесь я со своей уголовкой…

Накрываю глаза руками. Во рту сухо, с утра даже капли воды не было. Неоднократно предлагали в участке, я отказалась, конечно. Хочется непрерывно щипать и бить себя по щекам, словно есть какая-то надежда на то, что это все дурацкий мираж.

Под утро проваливаюсь в поверхностный тревожный сон. Поочередно чудится сначала бабуля, разглаживающая морщинистыми ладонями мои волосы, приговаривающая слова поддержки и любви. Потом Глеб, в которого я вжимаюсь, что есть сил, как в скалу, и никуда не выпускаю до самого утра.

Мне кажется, я готова уже ко всему, но когда, разбудив, меня выгоняют из камеры, я снова вижу Долинского. Он бодр и широко улыбается.

- Как ночь?..

- Терпимо.

- Тебя отпускают, сейчас доставят вещи. Проверь, чтобы всё было на месте.

- Отпускают под подписку? – уточняю ошарашенно.

- Нет. Документы предоставлены. Все обвинения сняты. Отделаешься денежным штрафом.

Бойко отдали акты и сертификаты?..

Как так? Совесть проснулась? Или…

- Где Глеб? – спрашиваю с придыханием, проверяя содержимое сумки. Телефон разряжен.

- Я не знаю, Ксюш, - качает головой. – Он позвонил мне с утра, с просьбой приехать за тобой. Проконтролировать и лично отвезти домой.

В голову пробираются сомнения. Как ему удалось решить вопрос?

По пустынным еще темным улицам доезжаем до квартиры Громова. Отпираю дверь своими ключами, внутри тишина. Все ровно также и на тех же местах, как было вчера утром, когда я убегала на работу.

Первым делом, ставлю на зарядку мобильный и быстро набираю Глебу. Гудки проходят, но трубку он не поднимает.