Любовь без обмана

– Тут никого больше нет, – пробормотала она. Он почти до боли сжал ее руки. Его внимание привлекло открытое окно. Он обернулся к ней и побледнел.

– Видишь, как можно использовать окна, – сказал он. Она открыла рот, но ответить не смогла.

Он взглянул в сторону двери. Слуга пришел в себя и застонал, пытаясь подняться.

– Мне нужно разобраться с этим. – Фин снова посмотрел на нее. – Не спорь, – сказал он. – Идем со мной.

Он привел ее в святая святых – темную, скудно обставленную комнату без окон. Она сочла бы ее невыносимой, если бы все здесь не говорило о нем. Карты, открытые книги на столе, аккуратные наброски гор и долин.

Но как бы то ни было, Минна предпочла бы, чтобы он ее обнял.

Свернувшись клубком на диване, она прислушивалась к приглушенным звукам, проникавшим сквозь стены. Двери открываются и закрываются. Люди приходят и уходят, спорят, разрабатывают планы. Солнце уже, наверное, взошло, но она не узнала бы об этом, если бы не часы, тикавшие на каминной полке.

Когда шок прошел, она удивилась своему послушанию. Ожидание никогда не приносило ничего хорошего. Сегодняшняя ночь доказала это. Если она очень нужна Бонему, он все равно придет за ней.

И если бы она была нужна Фину, она в этом не сомневалась, он никогда не пришел бы. Тени на его лице не все были вызваны гневом. Некоторые из них были похожи на раздражение.

Она прошла через прихожую в холл. Там стояли два новых охранника, люди, которых она узнала, – она видела их во время короткого визита к Ридленду.

– Отведите меня к Эшмору, – сказала она.

– Ему нельзя мешать. – Это произнес молодой блондин со впалыми щеками и холодным юмором в глазах, как у Ридленда.

Похищенный револьвер все еще был при ней. Она подняла его и увидела, как он отшатнулся.

– Отведи меня к нему, – повторила Минна.

На пороге кабинета она остановилась. Фин сидел в кресле, глядя на огонь в камине. Сдвинутые с мест кресла, открытые графины и пустые стаканы говорили о том, что недавно тут проходило совещание. Но не непривычный беспорядок и даже не мрачное выражение лица заставили ее молчать.

Перед ним стояла длинная трубка.

Конечно. Как же она не заметила этого раньше? В ту ночь, когда он ее тут застал, в воздухе был этот запах. Она слишком много времени провела в Гонконге, чтобы не узнать этот запах.

– Опиум, – выдохнула она. – Как интересно.

Он продолжал смотреть в огонь.

– Только для женщины, выросшей среди волков. Воздух был чист. Он еще не курил.

– Это правда. – Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь. – Меня не испугаешь, я пуганая.

Теперь он повернул голову. Даже густые ресницы не могли скрыть, насколько невыразительный был у него взгляд.

– Тебя недостаточно пугали, – сказал он. – Ты понятия не имеешь, кто я такой.

Она заколебалась, пальцы нервно перехватили рукоятку револьвера.

– Я видела тебя раньше. Было не так темно, чтобы я не смогла рассмотреть тебя, Фин.

Он засмеялся:

– Верно. Я произвел на тебя впечатление?

Она внимательно смотрела на Фина, который расположился в кресле, вытянув ноги.

– Произвел, – произнесла Минна и сама удивилась, что так оно и было. – Я уже говорила тебе: если бы я владела этим искусством, я так и сделала бы. Стать жертвой – в этом нет ничего хорошего.

Он молчал так долго, что ей показалось, будто он не собирается отвечать. Но он криво усмехнулся:

– До чего ты великодушна, Минна! Забавно. Меня никогда не радовало мое умение убивать людей. Я говорил себе: «Фин, у тебя нет выбора». Но сегодня… возможно, у тебя поубавилось бы восторгов, узнай ты, что я почти наслаждался тем, что делал.

– Что-то не верится, – мягко возразила Минна.

Он равнодушно пожал плечами:

– Можешь не верить, дело твое. Но сжимать глотку этого ублюдка – это было… – Он покачал головой. Его руки спокойно лежали на коленях. Он посмотрел на свои ладони, пальцы у него дрогнули. – Я снова сделал бы это, – тихо проговорил он. – С радостью.

Минна фыркнула:

– Да, надеюсь. Ты спасал меня. Надеюсь, ты испытал некоторое удовлетворение.

Он как-то странно посмотрел на нее:

– Правильно. Думаю, я убил бы всякого, кто коснулся бы тебя с дурными намерениями. Тебя бы это не успокоило. – Он взглянул на трубку. – Мое суждение под вопросом. Я не должен терять контроль над собой.

– Я не испугалась, к твоему разочарованию, – сказала она, – Только если обстоятельства потребуют этого.

– Да? – с мрачным юмором спросил Фин и прижал палец к трубке. – Я и воспользовался этим прошлой ночью. – Eго презрение к самому себе казалось отстраненным, умозрительным. – После возвращения я стал похож на чертова лунатика, от которого можно ждать чего угодно. В мыслях разброд. – Он помолчал. – Ты это видела. В поезде.

Минна нахмурилась. Прибыв в Лондон, Фин стал терять самообладание. Но Минне не привыкать, видимо, он считает, что тут дело не только в этом.

Возможно, так и есть. Но не ей насмехаться над потерей разума – ей, которая разучилась спать одна, ей, чью мать терзали невидимые страхи в течение примерно года после того, как они вернулись в Нью-Йорк.