Любовь без обмана

Фину вспомнился приступ в кабинете Шелдрейка. Это чувство он испытал в галерее для стрельбы, что встревожило его. В целом эти приступы отличались. Ну, это прошло довольно быстро, когда Тилни ушел.

— Лучше медленное удушение, чем быстро лишиться головы, — сказал он. Он не был уверен, что согласен с этим, но для Санберна по крайней мере мудрость была очевидна.

— В самом деле нет. Быстрый и славный конец всегда предпочтительнее медленного и болезненного.

Фин подавил нетерпение. Этот крестовый поход, который Санберн вел против своего отца, занимал Лондон, но ему казался слишком детским подходом. Сестра Санберна не была жертвой: она перерезала своему мужу горло ножом. Если бы их отец счел, что для нее лучше пребывать в сумасшедшем доме, мужчины в Лондоне вздохнули бы с облегчением.

— А что на другой дороге?

Санберн снова взмахнул своим бокалом:

— Мужчина не имеет понятия. Так далеко он не видит. Но это обещает быть более интересным.

— Вам нужно было стать картографом.

— Господи, нет! Дело не в том, чтобы прокладывать курс кому-то. Просто идти, спотыкаясь, наслаждаясь, когда шлепнешься на зад.

Кофе был черный и горький, приготовленный по-турецки. Фин с хрустом пожевал густой осадок — это отвечало его настроению.

— Как человек может наслаждаться этими падениями, если он не видит дороги?

— Он сможет догадываться.

— Но слепая догадка часто не позволяет заметить свой знак.

Санберн допил содержимое своего бокала и задумался.

— Знаки переоценивают. Направляющие нужны только людям не творческим. Если вы подчиняетесь долгу, то в один прекрасный день посмотрите в зеркало и увидите незнакомца.

На самом деле, подумал Фин, он попал в точку.

— Но долг не предназначен для того, чтобы доставлять наслаждение.

Трагедия Стеллы, как ему показалось, стала для Санберна оправданием, которого он всегда искал. Он никогда не примирялся со своими собственными привилегиями, даже если это требовалось, чтобы соответствовать желаниям отца. Конечно, есть судьбы похуже, чем обычная роскошь, но Санберну повезло, он ничего подобного не испытал.

— Чувство долга не даст человеку сбиться с пути, — заключил Фин.

Острый взгляд Санберна заставил его насторожиться. Этот разговор не был таким пустым, как он воображал.

— А что, если кто-то уже сбился с пути?

— Тогда нужно идти очень осторожно. На одних дорогах безопаснее, чем на других. — Фин выразительно посмотрел на бокал в руке Санберна. У этого человека не было причины заливать свое горе, его проблемы связаны с сестрой.

— Некоторые спасают себя от самих себя.

Фин взглянул на Санберна, и ему захотелось его ударить.

Но тут Санберн рассмеялся:

— Вздор. Не вижу причины, почему бы не сбиться с пути. На самом деле я довольно регулярно сбиваюсь с пути и всегда умудряюсь очень весело провести время. В этом ведь все и дело, не так ли? Я не хочу ходить по прямой к концу обеда, даже если моя жизнь будет зависеть от этого.

У Фина ком подступил к горлу.

— Ваша жизнь никогда не зависела от этого.

Не дело слушать эту бессмыслицу, Фин поднялся:

— Я ухожу.

Виконт откинулся в кресле, видимо, забавляясь этим неожиданным заявлением об уходе.

— Возможно, моя жизнь зависит от этого. Кривой путь, я имею в виду.

— О, вы придете туда, куда хотите, — сказал Фин, — не важно, каким путем. У вас всегда был ангел-хранитель. — Дело в том, что Санберн был как Мидас. Даже его оплошности оборачивались золотом, и если он спотыкался, дорога поднималась, чтобы он сильно не ушибся. — До свидания, виконт.

Когда Фин пошел к выходу, Санберн рассмеялся. На сей раз смех его звучал непринужденно; посетители за соседними столиками едва шеи себе не свернули, оглядываясь на него.

Фин невольно обернулся:

— Что вас насмешило? Или вы не в себе?

— Фин, — задыхаясь от смеха, произнес Санберн, — вас ждет сюрприз, старина. — Он набрал в легкие воздух. — Я по крайней мере знаю, что есть два пути, и отчетливо вижу их. А вы? Вы уверены, что у вас есть выбор, но вам приходится держаться за слепцов, чтобы не сомневаться в том, что вы идете прямо.

Итак, с этим они покончат. Это назревало уже на протяжении нескольких недель, с каждой молчаливой улыбкой Санберна, которой он одаривал Фина всякий раз, как тот отказывался от выпивки или покидал вечеринку. Фин вернулся к столику.

— Говорите яснее, — сказал он. — Вам не нравится, что я не следую вашим путем? Что я серьезно отношусь к своим обязанностям?

Санберн поднял руки, не соглашаясь:

— Если вам нравится ваша пустая болтовня, это одно дело. Но, Боже милостивый, за кем вы следуете? — Он опустил руки и выдохнул. — Спите вы по ночам или нет, миру на это наплевать. Пьете или нет, от этого ничего не меняется. Вы никогда не станете таким, как ваш отец.

Фин резко вздохнул. Это дружба, напомнил он себе, открыто говорить правду, какой бы суровой она ни была. Но она должна чего-то стоить, ею не бросаются как динамитом, лишь ради того, что кому-то нравится предвкушать взрыв.

— Вы думаете, будто все еще знаете меня, — сказал он. — Ошибаетесь.

Санберн пожал плечами: