Любовь Без Права Передачи (СИ)

  Мы встречались раза три в неделю. Когда он приходил после работы, ужин уже ждал его. Я всегда с удовольствием кормила его, любила смотреть, как он с аппетитом ест - это возбуждало меня.

  Мы выпивали немного вина или коньяка с фруктами. Затем он шел в душ, и мы ложились.

  Ему было не до фантазий.

  Устав от дел, он действовал всегда в заданной последовательности, никогда не отклоняясь.

  Начинал с поцелуев в губы, затем следовали шея, плечи, груди, одновременно ласкал руками бедра, ягодицы, живот.

  Я же нетерпеливо теребила его нехотя твердеющий инструмент любви.

  Доведя меня, до готовности, а если быть более точным - себя, постепенно отключая мысли о работе, приступал, как он полагал, к главному - 'въезжал' в меня, чаще сверху, реже сзади или сбоку.

  Дожидался, пока я весело покричу, затем, разряжался сам и отваливался с чувством исполненного долга.

  Через пять минут он уже спал, с утра у него всегда было много забот, я же еще долго переживала наслаждение, увы, не всегда полное, не сразу засыпала...

  Мне тогда казалось, что так все и должно происходить, ведь до Юры мои бывшие кавалеры не могли похвастаться и этим.

  ...А в тот вечер я пошла в филармонию. Давали первый концерт Чайковского с непременной нагрузкой - сюита какого-то современного композитора.

  На такие концерты я ходила одна без Наташки, с которой мы обычно ходили по театрам и концертам. Это позволяло мне вкушать музыку, сосредоточившись на собственных переживаниях, и не делить их ни с кем другим...

   От воспоминаний меня отвлекла ругань пассажиров, проталкивающихся к выходу. С неудовольствием глядела на сутолоку и вдруг вспомнила про своего молодого попутчика.

  Он сидел, глядя в окно, и, почувствовав, что я смотрю на него, улыбнулся мне, но не получив ответную улыбку, отвернулся к окну...

  ...В антракте мне захотелось пить, и я пошла в буфет.

  Большая очередь несколько остудила мою жажду, собралась уже отойти, но из очереди, показалось именно мне, махнул рукой какой-то мужчина.

  Оглянулась, но, не увидев никого за спиной, поняла, что звали все же меня. Стала вспоминать - где бы я его могла видеть, нет, он был явно незнаком.

  Подошла. Никак не прореагировав на мой вопросительный взгляд, спросил, что буду пить и, не получив ответа, заказал 'миргородскую', как бы прочитав мои мысли, себе же взял кофе. Мы отошли к столикам. Он не реагировал на мой вопросительный взгляд, спокойно и дружески глядел на меня.

  Теперь и я смогла рассмотреть его, не переставая, впрочем, удивляться.

  Сухощав и строен, невысокого роста, не намного выше меня на каблуках.

  Лицо - худощавое, и хоть правильное, пожалуй, ничем не примечательное, в толпе не обратила бы внимания, да вот только глаза (замечательные, большие!) выделялись на его лице.

  Казалось, они жили отдельной жизнью, меняя цвет от карих до темно-зеленых, удивлялись, лучились искорками смеха, высказывая приязнь и доброжелательность.

  С трудом оторвалась...

  Наконец, он задал вопрос: 'Как концерт?', - на что я ответила, что пока не очень, и пришла из-за второго отделения.

  Направились в зал, он уверенно подвел меня к моему креслу, заняв место справа от меня. Увидев мой удивленно-негодующий взгляд, пояснил, что это его место.

  И тут, наконец, до меня дошло, что он сидел рядом со мной все первое отделение, просто я не обратила на него внимание.

  Тогда, в первом отделении, кто-то справа дал мне программку, полистала ее, поблагодарив, отдала.

  Стало неловко за свою невнимательность, но он глазами показал, что нет надобности оправдываться.

  Началось второе отделение и, в отличие от первого, в котором я рассматривала оркестрантов, погрузилась в музыку Чайковского...

  Когда затих последний аккорд и овации, я продолжала сидеть, еще переживая звучавшую во мне музыку, не вставала, ожидая, когда разойдутся зрители.

  Вспомнила о соседе справа.

  К моему неудовольствию он продолжал сидеть, думая о своем, глядя рассеянно поверх голов расходившихся оркестрантов...

  Встала, почувствовав, что мне нужно пройти, он, пожалуй, с некоторой неохотой приподнялся, пропуская меня. Направилась к гардеробу, находясь еще под впечатлением музыки.

  Дождавшись пальто, отошла в сторону, положив его на барьер. Надевая шарф, вдруг с испугом обнаружила, что пальто нет, оглянулась, оно оказалось в руках моего соседа-незнакомца. Будучи уже в куртке, он невозмутимо помог мне одеться.

  Поблагодарив, пошла к выходу, не особенно беспокоясь...

  Мне не хотелось ни с кем разговаривать, почему я и ходила на концерты одна.

  Шла по улице, погруженная в себя, и вдруг почувствовала, что незнакомец идет рядом.

  На мой немой вопрос, он неожиданно улыбнулся. Какая все-таки у него замечательная улыбка, почти незаметная, одними глазами, но как много они говорили!

  Заговорил со мной, как со старой знакомой, объяснив, что, обычно, не знакомится так запросто, что я ему очень нравлюсь, что ему импонирует то, как я сопереживаю музыке, а это в наше время большая редкость, что он впервые в нашем городе, что ему еще рано идти в гостиницу, что он голоден, и не против перекусить, но не знает где.