Любовь без размера

– Ложись, детка, – мягко позвал он, до конца не уверенный, была ли это она, а не желаемый плод воображения из беспокойного сна, в который он в конце концов погрузился. Он приподнял одеяло, приглашая ее. Не выключая света в коридоре, Аманда прикрыла дверь, шмыгнула в постель и улеглась рядом с ним. Не издав ни звука, он накрыл ее одеялом и заключил в объятия. Она прижалась к нему, пока практически не слилась с его крепким мускулистым телом и снова засопела – ее лицо было все еще влажным от слез. Он слегка коснулся губами ее губ, неуверенно и робко, пока не ощутил, как ее чувственные прикосновения побежали вверх по его твердым как сталь рукам. Легкие как перышки кончики пальцев двигались от его бицепсов вверх и, напрягшись, осели на шее. Прижавшись ртом к его губам, она вдохнула в него новую жизнь. Его реакция была молниеносной и полной любви, несмотря на оставшуюся паутину сонливости. Сгорая от нетерпения, он через голову стянул с нее футболку и крепко прижал Аманду к себе. Ее соски напряглись от соприкосновения с его поросшей волосами грудью, еще больше возбуждая их обоих. Она опять поцеловала его, ее открытый рот был изысканно пытливым. Взяв ее за ягодицы, он совместил ее центр с линией своего пульсирующего члена и наткнулся на ткань ее трусиков, которая закрывала ему доступ к ней. Оторвавшись от ее губ и, несмотря на свои габариты, с легкостью совершив маневр вокруг нее, он взялся на кусочек материи двумя сильными и решительными руками. Он настойчиво потянул тонкую кружевную ткань, она при этом поспешно извивалась, не меньше, чем он, желая избавиться от них. Стянув с нее трусики, он наугад сбросил их с кровати. Своей большой ладонью он провел у нее между ног и, погрузив пальцы во влагу, массировал, дразнил и завлекал. Она застонала в знак благодарности за его вторжение и некоторое время наслаждалась им, но больше ничего не сказала. Касаться ее ему было – и всегда будет – недостаточно. Он горел желанием сделаться ее частью. Он поднес руки к ее лицу с обеих сторон и наклонил его так, чтобы нежно поцеловать в губы. Чейз вошел в нее медленно – они лежали рядом – и услышал свой стон, когда ее тело радушно приняло его. Он был дома. Не произнося ни слова, он медленно двигался в ней, чтобы она до конца поняла, как действует на него. Он вкладывал любовь в каждый толчок, восхищаясь ею, пока она была уже не в состоянии больше терпеть. Ее дыхание стало поверхностным, она хватала ртом воздух, он чувствовал, как ее мышцы непроизвольно сокращались вокруг него, пальцы рук напряглись еще больше. Аманда балансировала на грани взрыва, теперь она издавала не вздохи, а будто мурлыкала от удовольствия. Крепко держа ее в объятиях, он положил ее на спину и довел до пика. Она обвила его руками и ногами, он присоединился к ней.

– Терпеть не могу, когда ты на меня злишься, – нарушив молчание, некоторое время спустя признался Чейз. Они все еще лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу, на маленькой кровати в гостевой комнате. Из-за полуоткрытой двери из коридора лился свет. Им обоим, вымотанным и насытившимся, не хотелось двигаться и отрываться друг от друга.

Голос у Чейза был подавленный. Человек он был необычайно сложный. Сильный настолько, что иногда мог показаться чрезмерно грубым. А ей удавалось эмоционально сломить его и низвести до руин одной лишь своей немилостью.

Она тут же попросила прощения.

– Прости. Я погорячилась.

– Может, объяснишь, что я сделал такого, чтобы вывести тебя? – спросил он, улыбаясь. Ответ он и так знал.

– Да ничего. Просто я не в настроении, – неохотно ответила она и уткнулась лбом ему в грудь. – Я же говорю, прости.

– Аманда, уж не врешь ли ты? – мягко пожурил он, решительно отвергая ее ответ. Согнутым пальцем он взял ее за подбородок и нежно приподнял его.

Она позволила ему поднять ей голову и положила ее на подушку.

– Уж не врешь ли ты, делая вид, что не знаешь, почему я рассердилась?

– Один – ноль в твою пользу! – подняв руку и убрав выбившийся локон ей за ухо, сказал он и заглянул ей в глаза. – Ситуация вышла из-под контроля, тебе не кажется?

На его лице было то самое выражение. То, которое она одновременно и любила, и ненавидела. Ему это выражение давалось легко, и смысл его читался даже в полутемной комнате. Это был снисходительный, но непререкаемый взгляд, от которого она чувствовала себя одновременно женщиной и ребенком, наверное, потому, что за ним обычно следовало.

– Не знаю. – Она надула губы, явно принимая игру. – Наверное. Но все шло гладко, пока ты не сунул в это дело свой большой нос.

– А что я сделал такого? Побудил одинокую женщину взять номер телефона у вполне симпатичного бармена, – с невинным видом сказал он.

– К чему ты ее побудил, так это начать ходить на свидания, – отпарировала Аманда.

– И это как раз то, к чему ее следует побуждать всем, включая тебя, – напомнил он.

Она недовольно вздохнула:

– Как ты думаешь, почему я постоянно таскаю ее на твои матчи?