Любовь будет вечной...

- Подать? И кому она себя тут подавала в лучшем свете? – вкрадчиво переспросил он.

- Саша, что за болезненное восприятие всего, сказанного о Виктории? Не понимаю? Она свободна, вольна в своих поступках и ей уже двадцать лет. И потом, она приехала сюда отдыхать, а на отдыхе мы все позволяем себе немножко расслабиться и общаться легко, непринужденно, по-соседски, избегая сложностей столичного этикета, – пожурила его Людмила Сергеевна.

- Да, конечно. Извините меня.

- Ничего, ничего. Тебе надо чаще отдыхать, Саша. Очень ты напряжен и сосредоточен. Пожалей себя!

- Ой, Людмила Сергеевна, голубушка! Вашими бы устами… - широко улыбнулся он.  – Не до отдыха. Работать надо, работать. Вот, с мужем вашим и с сыном, мы чудесно поработали на досуге, то бишь на отдыхе. Пойду их найду да собираться в обратную дорогу надо. Женя, пожалуйста, найди мне Ирину. Она после обеда загорает где-то. Поищи! Ладно?

- Угу, - коротко произнесла Женя и поднялась с шезлонга. – Прямо щас и пойду, -  она улыбнулась и медленно пошла по дорожке сада. – Ира, ты где? Ирина-а-а-а-а! – начала она поиски.

- Что же, так скоропалительно, Саша? Вы вполне могли бы остаться до завтрашнего утра. Еще только три часа.

- Нет, нет, Людмила Сергеевна, спасибо за приглашение. Мы и так доставили вам столько хлопот.

- Ах, Саша! О чем ты? Я люблю принимать гостей, тем более, таких желанных, как вы.

- Спасибо. Польщен. Вы разрешите?

- Конечно, конечно! Ступай, Саша. Они ждут тебя в холле, – и Людмила Сергеевна махнула ему рукой в сторону дома. – А Ирину я пришлю!

Он медленно шел по дорожке мощенной камнями, причудливой и какой-то  неправильной формы, и досада мучила его. Опять она сбежала, обвела вокруг пальца, чертовка! Она всегда предугадывала его действия, интуитивно опережая его на шаг. Неужели он так предсказуем? Или предсказуем только для нее? Он не увидел ее, но узнал, что она жива, здорова и счастлива без него, вдали от него и, совершенно, не благодаря ему. Господи! Что за муки терпеть все это! В который раз он обратился к Богу с мучившим его вопросом: что это? Что это, господи? Садизм? Заболевание? Безответная любовь? Ответь мне, что это? «Все вместе, - отвечал ему в очередной раз внутренний голос, который так легко спутать с божественным, -  переплетенное и цветущее буйным цветом – это все твоя жизнь, которую ты создал сам для себя, которая течет и развивается вопреки, на злости, на обиде, на разочаровании и на зыбкой надежде, что когда-нибудь она услышит о тебе, только в превосходных степенях и будет сожалеть о своем поступке…».

Женя издалека созерцала все сборы, танцы с бубном вокруг гостей, все принятые в таких случаях правила и традиции проводов в  обратную дорогу. Ей тоже пришлось поучаствовать в этом спектакле, и она внесла свою лепту, как-то: сделать ручкой, радушно улыбнуться и сказать дежурную фразу «Мы всегда вам рады! Приезжайте к нам еще!». Когда машина Гольдберга скрылась за деревьями, она облегченно вздохнула и позволила себе немного расслабиться.

- Мам! Я пойду, искупаюсь! Слышишь, мам? Не теряй меня, я буду на речке.

- Иди, иди, Женя. Я слышу.