Любовь Чейза

— Тогда мне придется позвать кого-нибудь еще, — забыв о боли, он попытался дотянуться до телефонного аппарата на прикроватной тумбочке.

— Если ты планируешь позвонить клоуну Питу, то напрасно стараешься. Он сегодня уезжает в Калгари.

Чейз опустил руку и взглянул на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Сказала твоя приятельница. Вчера вечером она приходила сюда справиться о тебе, поскольку ты не пришел к ней на свидание после родео. Сплошные волосы и сиськи… Я не спросила, как ее зовут.

— Не важно. Я тоже не спросил, — признался он. Марси никак не отреагировала, и Чейз минуту изучал ее спокойное лицо. — Что, проповеди не будет?

— От меня — не дождешься.

Он хмыкнул.

— Хотел бы я, чтобы ты поговорила с моей родней — хлебом не корми, дай только наставить на путь истинный. Они все хотят спасти меня от меня самого. А я всего лишь хочу, чтобы меня, черт побери, оставили в покое!

— Они тебя любят.

— Это моя жизнь! — гневно воскликнул он. — Да кто они такие, чтобы учить меня жить? Особенно Лаки. — Он пренебрежительно фыркнул. — Пока не появилась Девон, он только и успевал, что ширинку расстегивать. Трахал все, что двигается, да и не двигается тоже. А теперь вот такой адски правильный, аж с души воротит!

— Но, насколько я знаю, его… э-э… ширинка расстегивается не реже… — Эти слова заставили его снова посмотреть на Марси. — Когда бы я ни встретила Девон, она всегда улыбается…

Да, что и говорить — Марси прекрасно владела собой, несмотря на скабрезную тему разговора. Тут уж не до гнева. Чейз, конечно, продолжал хмуриться для виду, но мимолетная улыбка уже тронула уголки его губ.

— Ты парень что надо, Зануда! Просто своя в доску.

Она закатила глаза:

— Это тайная мечта каждой женщины.

— Я хотел сделать тебе комплимент.

— Тогда спасибо.

— Пока мы все еще в хороших отношениях, почему бы тебе не включить свои великолепные мозги и не поступить по-умному — оставить меня там, где нашла?

— И что бы я была за друг, если бы оставила тебя в беде?

— Именно потому, что мы всегда были друзьями, я и прошу тебя уйти. Если ты останешься тут надолго, не исключены какие-нибудь настоящие неприятности, чего бы мне очень не хотелось.

— Что, например? — спросила она со смешком.

— У меня дар наживать себе врагов.

Она посерьезнела.

— Никогда, Чейз.

Он невыразительно хмыкнул.

— Говоришь, Пит направляется домой?

— Точно.

— У него в прицепе мои пожитки.

— О них уже позаботились. — Она взяла со столика стаканчик заварного крема и содрала крышечку из фольги. — Покидая город рано утром, он оставил их в «Колизее». Я уже все забрала.

Не отдавая себе отчета, он машинально открыл рот, когда она поднесла к нему ложечку крема.

— Ты из-за меня так беспокоилась?

— Пустяки.

— А мои родственники знают?

— Нет. Я хотела сначала посоветоваться с тобой.

— Не звони им.

— Ты настаиваешь?

— Именно.

— Им нелишне было бы знать, Чейз.

— Они узнают достаточно скоро. А когда узнают, непременно захотят сделать из этого проблему.

— Естественно, ведь ты мог погибнуть!

— Ах какая трагедия! — саркастически заметил он.

Она перестала кормить его с ложечки.

— Да, трагедия.

Он, похоже, не прочь был поспорить, но вместо этого отвернулся и раздраженно оттолкнул переносной столик.

— Послушай, Марси, я ценю…

— А как насчет Зануды?

Он внимательно посмотрел на женщину. С детства морковного цвета волосы посветлели и стали светло-каштановыми с золотыми искрами. Они по-прежнему вились и были непослушными, но она научилась их искусно укладывать.

Много лет она безрезультатно пыталась загореть, моля Господа о том, чтобы все ее веснушки слились в одно сплошное пятно. После того как она несколько раз сильно обгорела и затем долго ходила облупленная, Марси в конце концов отказалась от этих бесплодных попыток. Раз уж у нее не получается гладкого золотистого загара пляжных кисонек, значит, надо пойти в направлении прямо противоположном — подчеркивать белизну своей кожи. Теперь та, казалось, просто светилась, что нередко с завистью отмечали женщины ее возраста, которые много лет нежились на солнышке, а теперь расплачивались за свой роскошный загар складочками и морщинками.

Очки сменили контактные линзы, а пластинки, годами выпрямляющие зубы, подарили ей в конце концов идеальную улыбку. Тело-тростиночка ныне налилось и стало женственным. Она все еще оставалась поразительно стройной, но это была модная, а не уродливая худоба. Выпуклости под дорогой и элегантной одеждой отнюдь не уродовали ее, а напротив, делали соблазнительной женщиной.

Где он, тот неуклюжий книжный червь, которого все ребята звали Занудой? В те годы, когда самые интересные девушки в ее классе становились участницами физкультурных и танцевальных команд, она была капитаном дискуссионного общества и президентом латинского клуба.