Любовь дикая и прекрасная

В конце концов, он тоже развлекался на стороне. К тому же юная Анджела оказалась совершенно ненасытной, а он уже был далеко не молод. Даже когда графиня приводила любовников в его дом, Альфредо не возражал, лишь бы только находился благовидный предлог для их присутствия. Приличия следовало соблюдать.

А Френсис Стюарт Хепберн появился в этом доме самым невинным образом. Из Франции он отправился в Испанию, но, почувствовав у себя за спиной горячее дыхание инквизиции, убрался вместе со своим слугой Ангусом в Неаполь. При этом не забыл взять у одного друга испанского короля рекомендательное письмо к графу ди Ликоза, и тот с радостью приютил его. И неизбежно, конечно, лорд Ботвелл стал любовником графини.

Френсис всегда ценил красивых женщин, а Анджела ди Ликоза, безусловно, была красавицей.

Тонкая, словно ива, она имела изящные, высокие груди конусом и такую тонкую талию, что мужчина мог обхватить ладонями. На коже молочной белизны не обнаруживалось ни единого пятнышка. Под прекрасными высокими бровями, безупречными по форме, чернели глаза, глубокие и бездонные, словно ночное небо, длинные прямые волосы, тоже иссиня-черные, ниспадали почти до самых лодыжек.

Когда хотела, графиня Ди Ликоза могла быть очаровательной. Обычно с мужчинами она и хотела быть именно такой. Других женщин Анджела просто терпела или вообще не замечала. Не особенно образованная, едва умевшая писать и читать, она, однако, воспитывалась так, чтобы стать украшением, и в этом преуспела.

В графе Ботвелле Анджела ди Ликоза обнаружила мужчину остроумного, обаятельного, просвещенного, а самое главное — ненасытного в постели. А тот, все время пытавшийся заглушить воспоминания о своей единственной любви, согласился спать с Анджелой, покуда это его забавляло.

Ботвелл никогда не изображал из себя святошу, и он как-то должен был жить. Когда перед разлукой Катриона предложила ему все свое состояние, он отказался взять даже пенни. А она потом неистово гневалась на любимого за эту глупую гордость, зная, что деньги могли означать для него безопасность, и зная, что от тех, кого Френсис ласкает лишь мимолетно, он деньги примет. Такой уж это человек.

Мысль о том, что Френсис пребывает в объятиях другой женщины, подхлестнула Катриону, и она умчалась из Марселя во весь опор. Проскочив Тулон, отряд проследовал вдоль побережья до Монако, где графиня остановилась на ночь в обычной таверне, хотя местный князь приглашал отдохнуть несколько дней у него во дворце.

Пролетело мимо государство Генуя, промелькнула граница, за ней — Тоскана, и, наконец, показался Рим. Здесь Конолл вынудил ее остановиться и отдохнуть.

— Господи, женщина! — ревел он. — Вы доконаете моих людей такой гонкой. Граф знает, что вы едете. И к вашему приезду уже отделается от этой шлюхи!

Впрочем, и сама Катриона выглядела изнуренной, под глазами у нее залегли глубокие тени.

Она спала два дня, но вечером третьего вызвала Конолла.

— Завтра выезжаем. Хочу добраться до Неаполя за трое суток.

— Этим утром я послал вперед половину людей с каретами, — отвечал начальник стражи. — Они увезли с собой Сюзан и Мэй.

— А я-то гадала, куда подевались мои служанки. И уже думала, что их увели эти темноглазые молодые люди.

Конолл фыркнул.

— Нет уж. Это родные дочери моего брата, и не хотелось бы мне отвечать перед Хью, если с ними вдруг что-то случится.

— Жаль, Конолл, что ты не столь благочестив, когда заваливаешь чужую дочь, — возразила Катриона, и в ее глазах зажегся озорной огонек.

Воин глянул исподлобья.

— Вы сумеете встать, чтобы приготовиться и выехать на рассвете? — спросил он.

— Да, — протянула Катриона. — А ты тоже будешь спать один, Конолл?

Служивый разразился хохотом.

— Кончай травить, девчонка! Что за злой язык прицеплен к твоей хорошенькой головке! Я-то встану! Посмотрим, встанешь ли ты!

На следующее утро Катриона со своим отрядом уже двигалась по неаполитанской дороге. На второй вечер пути они догнали тяжело груженную карету и фургон с багажом, заночевав даже ближе к Неаполю, чем рассчитывали. На третий день графиня продолжила путь, пока до города не остались считанные мили, и тогда остановилась в небольшой таверне, чтобы помыться и поменять одежду.

Жена трактирщика неодобрительно закудахтала: в ее заведение вошла какая-то пропыленная длинноногая женщина и поднялась по лестнице в самую лучшую спальню. Но вот туда подали чан с горячей водой, и два часа спустя хозяйка таверны уже вся сияла подобострастной улыбкой, по лестнице спускалась изысканно одетая дама с великолепной прической.

А Катриона опять села со служанками в экипаж и въехала в город, сразу направившись к дому синьора Пьетро Кира. Было послеобеденное время, и хозяин отлучился по делам. Но старший сын банкира проводил леди Лесли на ее только что купленную виллу близ деревни Амальфи, к югу от Неаполя. Дом, как разъяснил молодой Кира, полностью обставили и обеспечили прислугой, согласно указаниям, полученным от Бенджамена Кира из Эдинбурга.