Любовь дикая и прекрасная

Кат взяла оторопь; мысли обгоняли одна другую. Наконец она решила: «Если уж мне суждено пока это выносить, то буду извлекать пользу для меня самой и для Сюзан».

Она посмотрела на Великого евнуха.

— У меня нет одежды. Самая последняя наложница в этом гареме имеет больше платьев, чем я! Мне что, будут выдаваться жалкие клочки кисеи на каждую ночь? Если уж я должна услаждать моего господина Чика, то пусть мне позволят самой выбрать себе гардероб. По опыту знаю, Хаммид: чтобы удержать мужчину в постели, нужно нечто большее, чем просто умение. Или тебе все равно, как скоро я надоем Чика-паше?

Евнух пришел в восторг. Может, она еще и не совсем готова отдаться вся, но этот чисто женский интерес к тряпкам — очень добрый знак.

— Я пошлю за торговками с базара, чтобы ты сама выбрала товар. Если приглянутся какие-либо ткани — покупай! Наши швеи сошьют тебе платья. Сможешь также купить драгоценности, сурьму и духи. — Хаммид ощутил себя невероятно щедрым. — Когда выберешь, что захочешь, Осман позаботится, чтобы женщинам заплатили.

Столько всякой всячины принесли торговки, что у Кат глаза разбежались. И она ни в чем себе не отказала. Купила несколько дюжин кисейных блузок, белых и цветных, шаровары с жакетками под цвет и длинные восточные халаты зеленого, розовато-лилового, сиреневого, бирюзового, бледно-голубого и ярко-розового оттенков.

Пожелала оставить себе и несколько рулонов материи: синий шелк, расшитый маленькими звездочками, толстый красный атлас, бледно-зеленую парчу, посверкивающую золотыми нитями, и кисею, золотистую и серебристую.

Впрочем, у торговки красками для лица она купила одну лишь краску для век, презрев хну, белую ртутную мазь и красную губную помаду.

Торговке духами повезло больше, она продала Кат три хрустальных флакона. В одном был мускус, в другом — духи из дикорастущих весенних цветов, а в третьем — что-то лесное из зеленого папоротника и мха.

Потом пришли женщины с драгоценностями на подносах, и тут Катриона проявила большую разборчивость. Она взяла дюжину небольших золотых браслетов и дюжину серебряных. Прельстили ее тонкие золотые цепочки, некоторые простые, а некоторые с аметистами, гранатами, топазами, аквамаринами или оливинами. Приобрела несколько четок — из бирюзы, жадеита и коралла, как белого, так и розового. Последними покупками стали жемчужные ожерелье на тонкой золотой нити и серьги ко всему, что уже было куплено.

Когда Осман возмутился ее расточительностью, она сразу же осадила:

— Иди к Великому евнуху, ты, насекомое! Если он скажет нет, тогда я подчинюсь.

Осман вздохнул и расплатился с довольными торговками.

А Катриона немного поела и затем провела два восхитительных часа в гаремных банях, где ее обхаживали как могли. До главной банщицы уже дошел слух, что новая наложница в большой милости у господина. Снова очутившись у себя в комнате, она заснула, а когда, уже ближе к вечеру, ее разбудили, опять откушала свежего йогурта и фруктов.

Перебирая купленные одежды. Кат остановилась на зеленоватом цвете оттенка незрелого лимона. Шелковые шаровары стягивала у каждой лодыжки манжета немного более темного тона, вышитая золотыми цветами. Прозрачная шелковая блуза имела на длинных рукавах перемежающиеся полосы этих же двух тонов, а поверх Катриона надела короткую, без рукавов жакетку, конечно, тоже из зеленоватого шелка; бока и низ ее украшало богатое золотое шитье с жемчугом. Крохотными жемчужинами было оторочено и болеро. На бедра подошел шелковый пояс с неизменными золотыми и зелеными полосками. Замшевые тапочки посверкивали множеством жемчужных цветочков. Свои золотистые волосы она покрыла длинной полупрозрачной вуалью, тоже из зеленого шелка, а на шею надела два ожерелья — одно жадеитовое, другое жемчужное. На руки нанизала золотые браслеты, а в уши вставила серьги из золота и жадеита.

Когда Хаммид увидел свою любимицу в новом наряде, то его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Великолепно, Инчили, — воскликнул он, — у тебя есть и вкус, и чувство стиля!

Негр проводил ее до спальни визиря, а прощаясь с ней перед самыми дверями, напутствовал:

— Желаю тебе этой ночью испытать радость.

Кат спокойно прошла в комнату и увидела, что визирь уже ждет. В его серо-голубых глазах она прочла одобрение.

— Слышал, что ты тратишь мои деньги, — весело произнес паша и, протянув руку, стянул с ее головы покрывала.

— Вы говорите, мой господин, что получаете со мной удовольствие, и, однако, до сегодняшнего дня последняя из женщин вашего гарема имела больше, чем я. Я не жадна и не расточительна, но мне требуются одежды.

— С ними или без них, ты, Инчили, прекраснейшая из женщин.

И Кат увидела, что в его глазах вспыхивает желание.

Заметив шахматные фигуры, расставленные на низеньком столике, она спросила:

— Не хотите ли сыграть, мой господин Чика?

Визирь даже развеселился.

— А ты умеешь?