Любовь дикая и прекрасная

— А откуда приходит вода? — спросила Кат.

— Ее качают из-под земли по одному из римских или византийских акведуков. До того как Мохаммед Завоеватель взял город у византийцев, это был императорский дворец. А вот и Лесной двор Чиры Хафиз.

Катриона поежилась. Никогда, даже в самых дерзких своих грезах, она не думала, что попадет в Стамбул, и уж тем более в тот самый дворец, откуда ее прабабка — та властная старая женщина — скрытно правила целой империей. Вот одно из тех мест, где Мэм была молодой и красивой, где ее страстно любил великий султан. Прежде Кат никогда так не думала о ней, потому что образ старой женщины был в ее памяти слишком силен. И когда Эстер открыла дверь и шагнула в комнату, то шотландка вошла следом, исполненная благоговения.

Внутри царили тишина и неподвижность. Повсюду лежала пыль, висела паутина. Кат снова поежилась, ощущая вокруг себя духов прошлого. Подле нее стояла Эстер Кира, погруженная в воспоминания.

Постепенно глаза Кат привыкли к темноте, и ей не составило труда обнаружить изразцовую стену у камина.

Приблизившись, она стала внимательно искать ту плитку с чертополохом, о которой говорил сын. Найдя, мягко на нее нажала, и та упала ей на ладонь. Ни секунды не колеблясь, Катриона просунула руку в отверстие и улыбнулась: ее пальцы нащупали истлевший бархатный мешочек с каким-то твердым предметом внутри. Вытянув мешочек наружу и раскрыв, она извлекла подвеску и торжествующе подняла ее вверх.

— Ваши старые глаза узнают это, Эстер Кира?

И Кат, пританцовывая, пошла к старой даме, приглашая ее посмотреть находку. Эстер кивнула и улыбнулась.

— Подвеска, которую сделал сам Селим I, чтобы отметить рождение его первого сына, султана Сулеймана!

Посмотри на обратную сторону. Вот туда. Почему Чира не взяла эту драгоценность с собой, Инчили? Она ценила ее выше всех других.

— В спешке оплошала юная Рут. И обнаружилась пропажа только уже в Шотландии. На этот Новый год мой старший сын подарил мне копию, и раз уж я здесь, то захотелось забрать и оригинал. Хорошо было бы оставить его при себе, но еще лучше, наверное, если вы, Эстер, пошлете эту вещь в римский банк Кира на хранение.

Когда подойдет день побега, то мне не хотелось бы обременять себя такой драгоценностью.

— Ты поступаешь мудро, Инчили, Если ее найдут у тебя, то это будет трудно объяснить. Готова спорить, что денег, какие визирь дает тебе на безделушки, не хватит на столь дорогое приобретение.

— Позвольте мне взглянуть, — тихо сказала Латифа.

Она почтительно взяла реликвию из узловатых рук старой дамы. — Это прекрасно! Как он ее любил! Он ставил ее выше всех женщин. Как прекрасно быть столь любимой! Но это счастье выпадает совсем немногим из нас.

И принцесса со вздохом отдала подвеску обратно Эстер, которая снова вложила ее в мешочек, а тот спрятала где-то в своих необъятных юбках.

Еще несколько минут женщины бродили по покоям давно умершей Султан-валиде, которую звали Чира Хафиз. Кат не покидало чувство, будто она вторгается сюда без приглашения. Вернув на место плитку с чертополохом, шотландка пожалела, что не пригласила с собой горничную. Бабушка Сюзан, Рут, провела свою юность в этом самом дворце.

Наконец они пошли по саду в обратный путь. В паланкине и Кат, и Латифа были странно молчаливы. На дворе у Кира они обнялись на прощание со старой дамой и, не жалея слов, поблагодарили за прогулку. Осман стоял и все время дергался. По дороге во дворец визиря дамы тихо говорили о тайнах, которые теперь их связывали еще сильнее.

Чикалазаде-паша поджидал жен с нетерпением. Его хмурый вид и прищуренные глаза должны были их насторожить. Но Кат с Латифой все еще не покидало радостное возбуждение.

— Где вы были? — спросил визирь. — Я вернулся из Ени-Сарая и обнаружил, что мой дом пуст.

— Мы ездили в гости к Эстер Кира, мой господин, — весело ответила Латифа. — А она пригласила нас в старый Эски-Сарай, и мы показали Инчили, где жила великая Чира Хафиз. Прогулка была восхитительной, и спасибо вам за разрешение пойти.

— Я провел полдня в одиночестве.

— Мой господин Чика, — задиристо начала принцесса, подняв к нему лицо и торжествующе улыбаясь, — у вас самый знаменитый гарем во всей империи после моего кузена султана, конечно. И я не могу поверить, что вы томились чем-либо иным, как не выбором.

Безо всякого предупреждения рука визиря взметнулась и ударила Латифу по лицу. Ошеломленная, принцесса только охнула, и глаза ее наполнились слезами.

Невозмутимые рабы затаили дыхание: ведь было известно, что Чикалазаде никогда не бьет свою жену. И только Кат налетела на визиря, принявшись яростно колотить его по груди.

— Как вы смеете ее трогать! — кричала она. — Латифа вам ничего не сделала! Вы жестоки и несправедливы!

Теперь уже по-настоящему испугавшись, принцесса попыталась было оттянуть Кат назад.

— Нет! Нет! Инчили, ты должна попросить прощения у моего господина Чика! — И она попробовала опустить шотландку на колени. Кат отвернулась от визиря и нежно тронула щеку подруги. На покрасневшей коже белел отпечаток руки.

— Никогда! У него нет права бить тебя!