Любовь для дурочки

Маргарита, отвернув лицо от подруги, понимающе кивнула и тайком смахнула слезинку, покатившуюся по лицу. Однако Алина этот жест всё же уловила.

— Не плачь! Это я должна биться в истерике из-за случившегося.… А не могу! Не поверишь — не могу! У меня сердце превратилось в сплошной кусок льда, причем лёд этот откуда — то из одного из слоев вечной мерзлоты, практически вековой давности.

Ритка после слов Алины, разосмелившись, наконец-то взглянула на подружку, а затем, тяжело вздохнув, погладила ту по голове, словно маленькую.

— Придет время — оттает твоё сердце.

— Знаешь, Ритуль, а ведь Серёжка не хотел этого ребенка, — вдруг произнесла женщина.

Рита ахнула.

— Не может такого быть! Он ведь так тебя любил…

— Любил, — грустно согласилась Алина. — Вот поэтому и не хотел. Я узнала о малыше в тот день, когда…

Спазм перехватил её горло, и голос предательски дрогнул.

— Думала, что это его порадует… заставит бороться с болезнью с новой силой… а он расстроился. Представляешь? Расстроился из-за того, что у нас будет ребенок…

От обиды голос её зазвенел, и в нем послышались еле сдерживаемые слёзы. Осознав, что вот-вот расплачется, Алина замолчала. Молчала и Рита. Уж очень неоднозначная была ситуация. Что они могли сейчас сказать друг другу, чтобы снивелировать собственные эмоции.

Разговор возобновился лишь спустя несколько минут. Почти успокоившись, Алина продолжила.

— Сказал, что маленького нельзя оставлять… что он не будет здоровым, так как давно лечится сам… а я всё равно хотела малыша: вдруг бы всё получилось, как надо.

— А если бы не получилось? — с ужасом в голосе спросила Ритка.

Алина промолчала. Маргарита, не выдержав этого странного молчания, попыталась достучаться до подруги.

— Знаешь, я думаю, Сережа был прав. Здесь не о чем жалеть, так как то, что в него вливали во время лечения, было настоящим ядом. Эти процедуры явно ни к чему хорошему привести не могли, изменив его генетику. Сережка у тебя, как всегда, оказался прав. Это был идеальный мужчина.

— И на этом солнце оказались пятна, — усмехнулась Алина и тут же поморщилась от новой вспышки боли. — Не всегда был прав… как выяснилось.

Маргарита с удивлением взглянула на разоткровенничавшуюся подругу.

— Есть что-то, чего я не знаю «о мечте любой женщины»? Какой-то секрет?

Алина горько усмехнулась.

— Да секретом теперь уже это назвать нельзя. Передохну и позже расскажу, упадешь.

И она снова поморщилась от боли.

— И вообще, Рит, я домой хочу! Когда меня выпишут?

— Алинка. Я доктора спросила, хотела тебя домой забрать, и даже сама за тобой поухаживала бы, но он не разрешил… Говорит, возраст… моральное и физическое истощение и иное бла-бла-бла. Короче, как минимум дня три-четыре тебе ещё лежать здесь, а то и больше.

Алина, опираясь на руки в попытке прилечь повыше, болезненно заойкала.

— Ой-еёй-йой. Черт! Ну что же всё так болит?! И правда, будто на меня шкаф уронили или же долго и упорно били…

Ритка, поцеловав подругу в осунувшуюся щеку, притворно бодрым голосом произнесла.

— И вот куда тебе сейчас идти? Какой дом? Поваляйся ещё несколько дней на всем готовеньком. А дальше будем решать с доктором. Может, смилостивится над нами.

В коридоре послышался шум и гомон голосов. Среди них явно выделялся один мужской. Он властно и безапелляционно вычитывал что-то находящимся за дверью людям. Алина и Рита, повернув головы к входной двери, прислушались, поначалу не сделав ни единой попытки двинуться с места. Но, как известно, женщины, как и кошки, очень любопытны, за что часто страдают…

Спустя пару минут Маргарита, взглянув на подругу и получив от той молчаливое согласие, тихонько встала и, приблизившись к двери, с осторожностью протянула руку, чтобы приоткрыть её. Именно в этот момент дверь резко распахнулась, стукнув Ритку по кисти. Женщина взвыла и, ухватившись за ушибленную руку, отпрянула от входа в палату.

Глава 2

— Да что ж это такое! — только и успела произнести Маргарита, как в дверях показался высокий, брутальный мужчина.

Даже не взглянув в сторону пострадавшей женщины, он ринулся к кровати, на которой, уставившись на него с изумлением, возлежала Алина.

— Алина! Господи! Как же я испугался за тебя! Почему ты мне ничего сразу не рассказала?