Любовь длинною в жизнь (ЛП)

Он поднимается на ноги и берет упавшую книгу, что лежит у меня в ногах, ставя ее на полку рядом с ним. Это самое близкое расстояние, на которое он приближается ко мне с момента начала нашего разговора, и я вдруг замечаю, насколько он близко. Смотря на меня, Каллан предлагает свою руку, по-видимому, чтобы помочь мне подняться. Я не принимаю ее.

— Я вообще-то... занимаюсь тут, — отвечаю ему.

— Все ясно. Тогда увидимся здесь, Корали Тейлор.

Поднимая рюкзак, Каллан проскальзывает руками в лямки и собирается уже уйти прочь. Не знаю, что овладевает мной, но я окрикиваю его:

— Каллан?

— Мм? — Он прижимается костяшками пальцев к краю книжной полки

— А что отличает тебя от всей толпы?

Он подмигивает мне.

— Мой семи дюймовый член, конечно.

Мои щеки вновь окрашивает румянец. Каллан замечает это, потому что ухмыляется. Но внезапно его выражение меняется, так, словно он что-то вспомнил.

— Хэй, Коралли Тейлор. Что ты скажешь насчет того, чтобы прийти на вечеринку сегодня вечером?

***

Никогда прежде не пила алкоголь. На протяжении многих лет мой отец выпил достаточно, чтобы утопить всю армию США, но я никогда в жизни не прикасалась к алкоголю. Не знаю, почему согласилась пойти на вечеринку, но Каллан смотрел на меня с хитринкой в глазах, а так же был таким странным и необычным, и думаю, я была заинтригована. Он дал мне адрес и затем исчез, оставив меня с бесконечным количеством вопросов.

1. Хватит ли у меня смелости прийти на вечеринку старших классов, где собираются мои ровесники?

2. Хватит ли у меня смелости прийти туда одной?

3. Что, черт побери, мне одеть, если решусь?

4. И как я собираюсь объяснить моему отцу, куда направляюсь?

Первый и второй вопрос были сложными. Когда я пришла, отца не было дома, вероятно, он все еще находится в баре. Собрав воедино всю свою смелость, я думаю о том, насколько хорошо буду выглядеть в том, что решу одеть. Поэтому сразу перехожу к третьему пункту. Порывшись в гардеробе, с каждой минутой чувствую себя все менее и менее уверенной, потому как отношусь больше к типу девушек, которые предпочитают футболки и джинсы. Одежда для вечеринок никогда не была для меня удобной, и, кроме того, отец бы никогда не купил мне ничего модного.

Не было никакого шанса, что я могла бы пойти куда-то в своей повседневной одежде.

Я знала, что мне не стоит делать этого, и мне стало не по себе от мысли, что единственный способ найти что-то приличное на вечеринку — это пойти и поискать какие-то вещи в коробках на чердаке. В старых маминых вещах. Моего отца сложно назвать сентиментальным мужчиной, но по каким-то причинам он так и не отдал на благотворительность мамину одежду и не выкинул ее. Я забираюсь на чердак с ответственной миссией, не забывая при этом захватить с собой скотч, чтобы вновь заклеить коробки, когда найду там что-то подходящее.

Теперь, когда нахожусь здесь, я продолжаю представлять, будто слышу, как закрывается входная дверь, и это чертовски пугает меня. Не хочу возвращаться к лестнице, которая ведет в дом, с пустыми руками. И если бы Малкольм на самом деле пришел домой, я бы услышала, как он хлопает дверью и пьяной поступью сбивает вещи, пока идет по первому этажу. Держу себя в руках и двигаюсь быстрее, вместо того, чтобы задержать дыхание.

Когда-то давно кто-то, вероятно, Фрайдей, собрала восемь коробок вещей, оставшихся от моей мамы, с величайшей заботой. Крошечные мешочки с лавандой и другими приятно пахнущими травами были разложены между слоями аккуратно сложенной одежды. Каким-то образом, даже после стольких лет, запах сохранился, когда открываю первую заполненную вещами коробку. Здесь я нашла штаны и рубашки. Прямые, свободного покроя блузы и кофточки. Примерно такие же вещи во второй коробке. В третьей лежали спортивные штаны и еще больше свободной одежды, спортивные костюмы и несколько пар обуви, которые никогда мне не подойдут, несмотря на все мои попытки. Мама была низкой: всего пять футов шесть дюймов ростом (прим. пер.: примерно сто шестьдесят семь сантиметров). Я уже сейчас выше нее, но, как и она, такая же стройная и гибкая. Мне все еще подходит ее одежда, но Фрайдей настаивает, что я не перестаю расти, и добавлю еще фут (прим. пер.: примерно тридцать с половиной сантиметров) или около того, когда, наконец, перестану. Я немного расстроена этим. Носить мамину одежду заставляет в душе меня чувствовать к ней особую близость, даже спустя все это время. Когда не смогу делать этого, то потеряю последнею частичку, что связывает меня с ней.

Я натыкаюсь на сокровище, когда открываю четвертую коробку. Внутри находятся красные, черные, темно-синие и зеленые платья разнообразных стилей и тканей, каждое из которых завернуто в тонкую оберточную бумагу. Достаю каждое с огромной осторожностью, на краткий миг закрываю глаза, когда вытаскиваю новое, чтобы посмотреть, остались ли у меня воспоминания от того, как она носила их. Многие из них я не знаю. Некоторые помню.