Любовь до востребования

Инстинкты говорили Умке – надо затаиться, спрятаться, поесть и много-много спать. Во сне раны заживают скорее.

И волчица спала, свернувшись калачиком на мягкой шубке, так устроив пострадавшую конечность, чтобы лишний раз её не беспокоить.

Снежные хлопья падали и падали, отгораживая пещерку от внешнего мира. Снег – плохой проводник тепла, поэтому от тела и дыхания оборотницы воздух в убежище быстро нагрелся, и Умка растянулась на боку. Так измученному телу было удобнее, да и больная лапа меньше беспокоила.

Волчица проспала почти четырнадцать часов, пока её не разбудила жажда. Воды поблизости не было, но выручили снежные стены. Из них она выкусывала кусочки и лизала, как большой холодный леденец. Чтобы утолить жажду, ей пришлось проглотить немало снежков, и в одной стенке образовалась ниша. Недолго думая, Умка перетащила туда ливер, который от тепла уже начал подтаивать, и отъела от печени и сердца всё, что разморозилось. После питья и еды её снова потянуло в сон.

Когда волчица открыла глаза в следующий раз, она увидела, что через небольшую щель, оставшуюся сбоку от входа там, где шкура неплотно прилегала к стволу, просачивается солнечный свет.

День! И снегопад закончился.

Снова захотелось пить и есть, Умка углубила нишу ещё больше, по сути, превратив её в отдельную комнату. Совсем не лишнюю для того, кто уже вторые сутки не выходит наружу.

- Яур-р! – донеслось из щели, а затем – звуки шагов. Снег под тигриными лапами скрипел и шуршал, и волчица замерла, стараясь не выдать своего присутствия. Её убежище было выше, чем то место, где пробиралась тигрица, и учуять притаившуюся оборотницу полосатая кошка не могла. Но разумная осторожность не помешает, ведь новую схватку с сильным хищником Умке сейчас не пережить.

Спустя несколько часов, в течение которых Ольга прислушивалась, наблюдая за окрестностями, она поняла, что тигрица не просто проходила мимо, а поселилась где-то неподалёку. Скорее всего – в самом овраге, поэтому и ходит туда-сюда прямо под «окнами» её убежища. С одной стороны, это хорошо – если, вернее, когда дядя отправится искать племянницу, к логову тигра он с наскоку не сунется. Есть вероятность, что, отвлекшись на кошачье семейство, альфа не заметит тёплую норку, где прячется его головная боль. С другой стороны, тигрица и для неё представляет опасность, придётся вести себя ниже травы, тише воды.

Прошли ещё сутки или больше – Ольга сбилась со счёта. В пещеру попадал только тонкий луч солнца, и то, если день не был пасмурным, и определить, сколько времени она проспала, было невозможно. Тот же это день или уже следующий, эта ночь или другая – Оля не понимала.

Волчица постепенно подъедала мясо и когда не спала – размышляла, что делать дальше.

Чтобы убедиться в эффективности ловушки и придать сцене большую правдоподобность, альфа обязательно вернётся туда, где оставил беспомощную женщину. Как он поступит, когда не найдёт её останки? Продолжит поиски? Или просто объявит племянницу погибшей? Если бы заранее знать, что предпримет Виктор, и станет ли Верховный её искать! Может быть, поверит дяде на слово? В любом случае, ей сейчас нужен покой, а не марш-броски по заснеженной тайге, тем более что идти пока некуда. В посёлок - верная смерть. В Хабаровск – первый же встреченный оборотень вернёт её в руки дяди. Чужие волки в регион заходят так редко, что на счастливый случай можно не надеяться, а все местные будут только рады помочь альфе вернуть беглянку. У Оли единственный вариант – несколько дней отлежаться, а потом уходить прочь, обходя волчьи поселения и крупные города. Пока она не покинет территорию клана, ей придётся обходить стороной и деревни. У Маркова длинные руки, отличная память и крепкие зубы, а Ольга для него теперь главный обвинитель. Дядя будет искать, первым делом перекрыв все въезды и выезды. Может и соседним кланам передать что-то вроде – сошла с ума, увидите – хватайте. Или нет – придумает какое-нибудь страшное преступление – щенка убила, например. И каждый волк будет считать личным долгом помочь в поисках преступницы. Значит, ей и на соседних территориях лучше не светиться. Пока она не окажется в Москве, в посёлке Верховного, ей отовсюду грозит опасность!

От воспоминаний, как она замерзала, пытаясь высвободиться из задубевшей шкуры, у Умки снова заныли чудом не отмороженные лапы. Лучше бы альфа её добил, чем бросать в тайге, в надежде, что строптивую племянницу убьёт не тигр, так мороз! Но тогда тигрица к ней и не подошла бы – тигры в еде большие привереды, и едят только свежеубитую добычу, а мёртвый оборотень опасности для детёныша не представляет. Дяде же было нужно, чтобы она погибла именно от клыков хищника, поэтому сам и не убил. Но теперь ему выбирать не приходится, и жалеть племянницу Марков не станет.

Волчица осторожно переменила положение и снова легла, постепенно погружаясь в дрёму.

Мяса оставалось совсем немного, лапа болела значительно меньше, а Оля всё ещё не выбрала маршрут.

Она не спала, когда чуткие волчьи уши услышали характерный хруст снега – кто-то шёл на лыжах. Умка подобралась и напряглась, готовясь дорого продать свою жизнь.

Нависающий над входом козырёк из снега надёжно прятал убежище, но не давал возможности подсмотреть, что происходит перед буреломом. Да и запахи ловить было почти невозможно – козырёк отсекал воздушные потоки. Зато и другим сложнее учуять, что тут кто-то прячется.

Хруст приближался.

Ближе. Ещё ближе.

Лыжник проходил буквально в трёх метрах от бурелома, где притаилась волчица. На таком расстоянии она сумела поймать тонкую струйку запахового следа и едва не взвизгнула – дядя! Неужели нашёл??!

Но оборотень обогнул препятствие и съехал в овраг, на протоптанную тиграми тропу.

Едва живая от страха, Ольга удерживала Умку, которая рвалась прикончить вероломного родственника.

«Он самец, он сильнее, тем более, мы ранены. А если посидим тихо, то он походит-походит, ничего не найдёт и уйдёт», - увещевала она волчицу.

«Он в человеческой ипостаси, - бурчал зверь. – Один хороший укус. Я сумею! Или ты предлагаешь нам всю оставшуюся жизнь провести в бегах?»

«За нападение зверем на человека – смерть. Забыла, да?»

«Мы защищаемся! Когда все узнают, что он с нами сделал, то оправдают. Пусть судят, я суда Верховного боюсь меньше, чем нашего родственника».

Они перепирались так некоторое время, чутко прислушиваясь к доносящимся извне звукам, как вдруг раздался тигриный рык, а через несколько секунд – выстрел. И снова полный боли крик тигра.

Волчица на брюхе метнулась в выкопанную нишу, проползла под ещё одним деревом и затаилась, вжавшись в снег.

Марков убил тигров! Луна, он пойдёт обратно и учует её запах, всё-таки в пещерке и шуба лежит, и остатки ливера. Да она тут несколько дней провела, всё пропахло Умкой! Если альфа поднимется из оврага тем же путём, как спускался, он обязательно поймает аромат племянницы, ведь он будет идти лицом к входу!

Дядя вооружён, он просто её пристрелит и бросит тут же, под деревьями. К лету от неё только кости останутся.

Время шло, со стороны первой пещерки не доносилось ни звука. Волчица замёрзла, но терпела, не решаясь вернуться. Наконец, она не выдержала и проползла обратно, приникла к щели, жадно втягивая воздух – ничего подозрительного. И света нет, значит, уже наступила ночь. Но, возможно, альфа захотел снять с тигров шкуру и остался тут ночевать?

Извне не долетало ни звука. Не будет же альфа скрываться, кого ему бояться на своей территории? Значит, ушёл. Но наверняка вернётся днём, и тогда уж точно обнаружит, где прячется беглянка! А за ночь она успеет далеко уйти, запутает следы, есть тут неподалёку одно хитрое место!

И волчица решилась – в три глотка доела остатки ливера – силы ей ещё понадобятся. Затем перекинулась, и Ольга, кое-как отряхнув шубку, надела ту на себя – лишней не будет, ну и что, что порвана и не совсем чистая, другой-то взять негде! И снова вернула Умку.

Волчица, затаив дыхание, несколько минут слушала ночь, потом развернулась к нише, снова протиснулась под стволом дерева, и принялась прокапывать ход наружу. Щадя раненую лапу, она помогала зубами, выкусывая большие куски снега, приминая его телом и отгребая назад. Кое-где дорогу заслоняли стволы деревьев, и Умка или меняла траекторию, или подкапывалась глубже и протискивалась вперёд. Наконец, она проломила последнюю преграду и высунула в дырку нос. Поводила им, ловя запахи. Прислушалась.

Никого.

И вынырнула наружу.

Луны не было, небо обложили низкие тучи, обещая новый снегопад.Снег – это хорошо! В её положении снегопад – это дополнительный шанс на выживание! Умка огляделась – похоже, она выбралась довольно далеко от первого хода и сейчас находится у другой стороны бурелома. Прекрасно.

С неба спланировала снежинка. Две. Десять. Сотня. Миллионы.

Фыркнув, волчица сделала первый шаг – ночь не будет длиться вечно, а ей до восхода надо пройти ох как много!

Сначала она просто брела в восточном направлении, желая уйти как можно дальше от тигриного логова, а когда отошла километров на пятнадцать, присела отдохнуть и прикинула, где находится. Если она не ошибается, то скоро будет каменная сопка и ключ. Вода в нём даже летом всегда ледяная, но зато ключ никогда не замерзал. А ещё у него была одна особенность – небольшой водопад. К нему Умка и устремилась.

В нужное место она добралась с рассветом. Снег шёл всю ночь, прилежно засыпая следы, но с восходом прекратился. Впрочем, она подобралась к каменистой местности, тут заметить следы можно было, только подойдя к ним вплотную. Не то что на равнине, где протоптанную тропу видно издалека!

Она очень устала – всё-таки события последних дней не прошли для её организма незаметно. Ныли лапы, особенно старалась раненая, бурчал желудок, напоминая, что для поддержания сил и тепла ей нужна пища. Но отправляться на отдых было ещё рано.

Стиснув зубы, волчица дохромала до ключа и посмотрела на покрытые льдом камни – Луна, как же она, с больной лапой, будет по ним прыгать? Вздохнув, Умка продолжила идти, теперь уже вдоль весело бегущей воды.

Ага, вот и водопад!

В этом месте русло сначала расширялось, изменив ширину с одного метра до трёх, а потом резко обрывалось вниз с высоты двух метров. Немного, да, но для того, кто знал тайну водопада, этого было вполне достаточно. Только ей придётся пройти по воде и обледеневшим камням, а потом нырнуть под ледяные струи. Летом это было даже приятно…

Волчица с тоской посмотрела на воду, набираясь решимости, и тут раздался звук вертолёта.

Её ищут!

Больше ни секунды не колеблясь, забыв о боли в раненой лапе, Умка пронеслась по воде, нырнула в водопад и замерла, прижавшись боком к обледенелому камню.

Вовремя!

Даже падающая вода не смогла заглушить звук мотора. Он нарастал, нарастал, пока не оглушил совсем – вертолёт пролетел над ключом. И не завис, а стал удаляться.

Не заметили!

В изнеможении волчица плюхнулась на попу и потянулась напиться.

Теперь, если альфа даже обнаружил её убежище и смог пройти по следу, ключ его остановит. Волки будут сколько угодно рыскать вдоль течения, но ни одного отпечатка больше не встретят!

Напившись, волчица отошла подальше от водяной стены, стараясь не соскользнуть в водопад, осторожно отряхнулась и двинулась вверх по еле заметному каменному карнизу. Через несколько метров карниз уткнулся в расщелину. Когда-то русло ключа проходило именно здесь, за сотни лет продолбив в сопке проход. Но после землетрясения камни сдвинулись, перегородив русло, и вода побежала другим путём, а проход остался. Ольга обнаружила его года три назад, исследовала вдоль и поперёк, удивляясь, как природа смогла создать такое идеальное для пряток место. Снаружи водопад выглядел так, будто вода стекала по камню, и в голову не приходило, что за ним не сплошная скала, а ниша.

Через сопку проход вёл двумя путями – вверх, к руслу ключа, и вправо – на другую сторону. Расщелина была невысокой и неширокой – волчице почти всё время приходилось идти вприсядку, а кое-где и ползти – зато выводила на дорогу, которая шла к одному из сданных в аренду участков.

Она выбрала, куда пойдёт – к знакомым с детства людям. В зимнее время на тонях оборотни не живут, присматривают же за домами и хозяйством две человеческие семьи, обе прекрасно относятся к Ольге.

Волчица остановилась у выхода из скалы и внимательно рассмотрела дорогу. Ездят по ней часто, вон, какая широкая и укатанная! Понятно, почему такая активность – стройматериалы возят, продукты. Сколько там народа работает, на строительстве нового посёлка? Между прочим, как выяснилось – на принадлежащей ей земле! Правда, сейчас дорога покрыта пушистым снегом – не успели ещё расчистить после нового снегопада. Ничего страшного, она подождёт, когда пройдёт бульдозер. Раз Ольгу так активно ищут, то по тайге ей лучше не идти. Оставленные в глубоком снегу следы с вертолёта будут хорошо заметны, а на расчищенной и укатанной дороге отпечатки лап не разглядишь. Звук мотора Умка услышит заранее и успеет спрятаться среди деревьев. В общем, это самая лёгкая часть пути, но жалко, что через сто двадцать километров широкая дорога уйдёт на север, к новому посёлку, и ей придётся до места добираться по старой просеке. Но там всего километров пять, авось, пронесёт!

Что рассказать людям про свой раненый вид и почему женщина вынуждена скрываться, она придумает, пока добирается до тоней. Уваровы и Лесины примут Олю с распростёртыми объятьями, она сможет пересидеть у них какое-то время, прийти в себя, и найти способ, чтобы живой добраться до Москвы.

М-да… Не прошло и полугода, а она опять бежит, и опять в Москву! Просто День Сурка какой-то, или судьба у неё такая?

Оборотница перекинулась, сняла многострадальную шубку, растёрла ноющие конечности, вернула волчицу, и Умка, потоптавшись на подстилке, с облегчением улеглась и сразу провалилась в сон.

Бульдозеры прошли ближе к вечеру. К счастью, двигались они со стороны Нового посёлка по направлению на Хабаровск, а не наоборот.

Дождавшись, когда грохочущие машины скрылись за поворотом, Оля опять перекинулась, натянула потерявшую лоск шубку, и через пять минут к полотну спустилась крупная белая волчица.

Хоть Умка и спала вполглаза, она успела немного отдохнуть, поэтому решила не ждать утра, а бежать в тёмное время суток. И вертолётов не нужно опасаться, а машины не только слышно издалека, но и виден свет от фар.

Голодная, прихрамывающая, измученная, она не могла развить высокую скорость, но двигаться размеренной, стелющейся рысью была способна достаточно долго.

Километр за километром, держа голову на уровне спины, не делая ни одного лишнего движения, Умка бежала, экономно расходуя силы. День закончился, наступила ночь. Волчица не останавливалась – продвигаться по ровной поверхности было легче, чем по рыхлым сугробам.

Рассвет застал Умку в ста километрах от сопки с водопадом. Она бежала бы ещё – на одном упрямстве и силе воли, но издалека донёсся звук автомобильного мотора, и волчица большими прыжками, чтобы не оставлять много следов, метнулась в тайгу. Остановилась, прислушалась – машина приближалась. И прыгнула ещё и ещё, пока не решила, что вполне достаточно – с дороги её не видно, а она понаблюдает.

Через несколько минут мимо пронёсся грузовик, и Умка расслабилась.

Она так устала… Может быть, устроить лёжку? Правда, до места, где она сможет полноценно отдохнуть, осталось меньше тридцати километров, но начался день. А это значит, что интенсивность движения по трассе возрастёт, и вместо того, чтобы бежать, ей придётся, то и дело отсиживаться в кустах. Больше времени потеряет.

Приняв решение, Умка потопталась возле старого пня, а потом легла прямо на снег, устроив голову на ноги и прикрыв нос хвостом. Пень загораживал волчицу со стороны дороги, впрочем, белый волчий мех не только хорошо держал тепло, но и позволял не выделяться на фоне сугробов.

Проспала она часа два и пробудилась от гула очередной машины.

Размяла лапы, вернулась на дорогу, и снова размашистая рысь, скорость девять километров в час. Кажется, скорость небольшая, но стальные мышцы зверя и природная выносливость позволяли Умке бежать без отдыха много часов подряд.

До места, где трасса сворачивала на её земли, волчица добралась без приключений. Просеку, конечно же, никто не чистил. И, судя по количеству нетронутого снега, последний раз тут проезжали несколько дней назад. Что ж, придётся идти параллельно, по тайге – так меньше вероятности, что кто-нибудь увидит свежие волчьи следы.

К постройкам на тонях она подошла через час, шатаясь от усталости. И сидела ещё часа два, высматривая, принюхиваясь, пытаясь определить – нет ли чужаков.

Рыболовецкий посёлок выглядел, как обычно - четыре жилые избы, две из которых сейчас пустовали, а из труб двух других шёл дым. Так же, пустой и нетопленной выглядела поварня. Естественно, работников нет, а на семью из двух человек можно и в своей избе готовить. Отдельно стояли два амбара, баня - Ольга мысленно вздохнула – помыться хочется ужасно! Дальше – она знала – расположен ледник, и в стороне, ближе к берегу, торчат из снега вешала для сетей.

Дверь ближайшей избы хлопнула, до волчицы донёсся запах чего-то сытного, горячего, мясного. Желудок громко заурчал, Умка сглотнула набежавшую слюну.

Похоже, чужих нет, да и дорога девственно-нетронутая.

Решившись, оборотница сменила ипостась. Покачнулась, выровняла дыхание и сделала первый шаг.

Сто последних метров она шла минут пятнадцать, преодолевая головокружение и приступы слабости. Дошла до первой избы, отдышалась, прислонившись к стене. И, предупредительно стукнув в ставень, открыла дверь в сени.

- Гостей не ждали? – Ольга постаралась придать своему голосу больше силы.

- Оля! – ахнула кругленькая жена Макара Уварова, Мария. – Боже, откуда ты? Что случилось?

- Тётя Маша, приютите на несколько дней? - силы оставляли Ольгу прямо на глазах, под конец она уже еле шептала. – У меня неприятности, поэтому я пришла своим ходом. Никто не знает, и никто не должен знать.

- Боже мой! Конечно, Макар! Скорее, помоги, она на ногах едва стоит!

Мужчина и женщина подхватили обессилевшую Олю, почти на руках внесли на кухню и усадили на сбитый из досок топчан.

- Снимай шубку. Господи, как ты в этом дошла? – ужасалась Мария. – Макар, надо баню топить, попарить. Она ж заледенела вся. Ох, у неё рука поранена!

Потоптавшись, Макар рванул на выход.

- Сергея предупреди и Галю – Ольга просит никому о своём появлении не говорить! – крикнула ему вслед жена.

- Да кому тут говорить? - изумился Макар. – Только мы с тобой, да Лесины.

- Иди уже! Пусть Галка к нам бежит, а вы баней займитесь, - махнула на него жена. – Ах, ты ж… Девонька, что с тобой стряслося?

- Дядя… Замуж решил продать… А я его на дух не переношу, - прикрыв глаза, с расстановками, Оля выдала заготовленную версию. – Жениха.

- Что ж за жених? Или он снасильничать хотел? – ахнула Мария, прикрыв рот рукой. – Ты же растерзанная вся, шуба порвана, и рука…

Ольга кивнула.

- Я вырвалась и убежала, в чём была, - пробормотала она. – Три дня шла, боялась в деревню или в город. Дядя крут, ну вы знаете.

- Боже, что делается! Не старые же времена, девушек силком замуж отдавать! Ладно, добралась, и хорошо. Сейчас в баньке тебя попарим, покушаешь, выспишься. А как отдохнёшь и в себя придёшь, так и порешаем, что дальше делать.

- Тетя Маша, вы меня не выдадите, если кто-то заедет, пока я тут? – жалобно спросила Оля. – Дядя не пожалеет. А я ещё жениха приложила… палкой. Боюсь представить, что он со мной сделает, если найдёт!

- Не боись, не выдадим. О, вот и Галка! Галь, помоги, да аптечку из шкапчика вытащи. Тут раны, надо обработать.

Охая и причитая, Ольгу раздели до белья, укутали в старенький, но чистый халат хозяйки. Промыли уже поджившие раны.

- Бинтовать пока не будем, - решила Галина. – После баньки ещё раз промоем и повязку с мазью соорудим. Голодная ж?

- Очень.

- Так, Машка, молоко у тебя где?

- В сенях. Может, щей лучше? – ответила Мария, вставая.

- Ты сколько дней не ела? – поинтересовалась тётя Галя.

- Три.

- Тогда сейчас только молоко! Тащи одну чашку. Больше сразу нельзя. А помоешься, кашки поешь. Машк, манка у тебя есть?

Галина, тоже кругленькая и уютно-домашняя, как и соседка, но старше той лет на десять, сразу взяла командование в свои руки.

Оказавшись в тепле, в безопасности, да ещё выпив горячего молока, Ольга начала засыпать.

- Э, не спи, - тормошили её женщины. – Сначала помыться, потом поесть, а тогда уж и спать!

В полудрёме, Ольга позволила отвести себя в баню. Обе женщины отправились вместе с ней. Придерживая падающую девушку и ругаясь, что баня не успела как следует прогреться, они нещадно поливали каменку, нагоняя температуру паром, осторожно тёрли безвольное тело гостьи мочалками, споласкивали. Потом в четыре руки вытирали и одевали.

Назад, в жарко натопленную избу Олю донесли на руках – это она помнит. Но кто именно – дядя Сергей или дядя Макар – уже в памяти не задержалось.

Волчица смутно помнила, как с неё сняли тулуп, сгрузили на кровать, завернув в восхитительно толстое и тёплое одеяло, а потом, как маленькую, накормили с ложки потрясающе вкусной манной кашей. И после этого её будто выключили.

Пробуждение было приятным – волчица ощущала себя отдохнувшей. И чистой!

Потянувшись, Ольга покосилась на аккуратную повязку, от которой тянуло берёзовым дёгтем, потом взгляд упал на занавеску, отделявшую кровать от горницы.

- Проснулась? – занавеска колыхнулась, и над Олей возникло лицо тети Маши. – Сейчас покушаем! Как ты?

- Хорошо, - ответила Ольга, прислушиваясь к своему организму. – Сколько я спала?

- Сутки.

- Сколько??

- Сутки! Но сон – это хорошо. Сейчас покушаем! – разговаривая, женщина сновала по дому, накрывая на стол. – На стульчике вещи, одевайся. Твои я постирала, в бане висят, уж высохли, наверное, надо принести.

Ольга откинула одеяло и обнаружила, что на ней только ночная рубашка.

- Бельишко твое тоже постирала, - крикнула из кухни Мария. – Нового тут не купить, а тебе в чём-то ходить надо. Мои панталоны или Галькины труселя, пусть и стираные, ты вряд ли захочешь надеть. Ты вставай, поганое ведро в сенях, писай, не стесняйся. Вернусь и выплесну.

-Вот ещё – в ведро, - возмутилась Ольга. – Я не калека, оденусь и добегу до туалета. Спасибо, тёть Маш, за вещами сама зайду, не беспокойтесь.

- Ну, как знаешь, - не стала спорить хозяйка. – Ужи напугала ты нас, девка! Белая, аж до синевы, под глазами круги, худущая – одни кости, в чём душа держится. И на ногах не стоишь. Мужики уж думали медиков вызывать, да мы отговорили. Видно же – здоровая, только голодная и очень устала.

- А… никто…

- Никто не знает, - успокоила женщина. – Да и не было никого. К нам машина с продуктами через, - она посчитала на пальцах, - три дня должна приехать, а больше мы и не интересны никому. Вот летом, да – тут не протолкнёшься, а зимой вчетвером дни коротаем. Ты, вон тулуп надевай, да платок мой повяжи. Выскочишь из тепла на мороз, застудишься.

Ольга кивнула, натянула просторные штаны с начёсом, большую фланелевую мужскую рубаху, повязала платок и утонула в тулупе. Сразу стало жарко.

После недели, проведённой в тайге, уличный туалет ни капли не пугал.Собрав на обратном пути из бани свои вещи, девушка вернулась в избу.

- Садись, кушай! – Мария, улыбаясь, отодвинула стул. – Давай барахло-то. Я на кровать брошу, сама потом разберешь. Шубку твою мы с Галей починили, как сумели. И почистили. Жалко, видно, что хорошая была вещь. Но не для тайги, конечно.

Ольга ела и поверить не могла, что добралась, что находится в безопасности. Пусть всего на несколько дней, но в её положении это уже роскошь!

- Тёть Маш, новости какие-нибудь есть? Про мой побег или про дядю?

- Нет, откуда? У нас тут связь, сама знаешь – телефоны не ловят, телевизор всего два канала показывает. До весны о нас и не вспомнят. Раз в десять дней машина с продуктами приходит, да доктора можно по рации вызвать. Если вдруг чего случится – вертолёт пришлют. Только весной и узнаем все новости за полгода разом. Ты ешь, ешь!

Вечером собрались на совет.

Ольга снова повторила рассказ – как сбежала от жениха, в чём была, побоялась возвращаться домой и ушла через тайгу.

Мужики только головами качали да ругались вполголоса, комментируя, как и что они оборвали бы и жениху, и дяде. А женщины дружно Олю жалели, да наперебой подкладывали ей кусочки повкуснее.

- Если бы мою Катьку кто-то попробовал так – ноги бы выдернул, - бухтел Макар. – Плохо, что нет у тебя ни отца, ни братьев, некому заступиться.

- Наша Катька сама, кому хочешь, и ноги выдернет, и узлом завяжет, - фыркнула Мария. – А Олечка же – посмотри – в чём душа держится? Где ей со взрослым мужиком справиться?

- Да, не ожидал от Васильевича, - возмущался Сергей. – Оно, конечно, всегда было видно, что Марков крут да строг, но это понятно – хозяин! Но чтоб родную кровь так… Эх!

- Что же ты дальше делать станешь? – пригорюнившись, спросила Галина. – До весны-то мы тебя спрячем, а как лёд тронется, у нас тут начнётся круговерть. Столько глаз понаедет – ничего не утаишь.

- В Москву мне надо. У меня там… жених есть, - выпалила Ольга. – Не тот, кого дядя назначил, а кого я сама выбрала.

- А деньги и документы? Без паспорта ехать разве что автостопом. Но тут можно так нарваться, что дядя ангелом покажется, - сомневался Макар.

- Есть всё, но дядя искать будет. Думаю, милицию поднимут, перекроют все аэропорты и вокзалы, - ответила Ольга.

- Да, Виктор Васильевич большую силу в регионе имеет, - согласилась Мария. – Надо тебе до Иркутска или, лучше до Красноярска добраться, там Марков никто. Оттуда и улетишь.

- Машина с продуктами придёт, от нас она в Новый посёлок отправится, и я с ней туда, - предложил Сергей. – Поспрашиваю осторожно, не едет ли кто в ближайшее время в сторону Иркутска, Читы, Улан-Удэ. Если едет, то договорюсь, чтоб к нам завернул, скажу – надо брату гостинец передать. А тут, без лишних глаз, мы тебя и посадим пассажиром.

После страшных дней, проведённых в одиночестве, Ольга наслаждалась теплом, сытостью и покоем. Раны заживали, организм восстанавливался.

Жалко, что нельзя было так прожить до весны. Видеть никого из соплеменников не хотелось, ведь она не знала, кто теперь друг, а кто враг. Если уж родной дядя… Больше, чем родня – альфа клана, который никогда раньше не обижал, заменил ей отца. Брат матери! Кому верить после этого?

Мама? Мама никогда ни во что не вмешивается, полностью полагаясь на мнение и авторитет брата. Она искренне считает, что самецлучше знает и разбирается, поэтому в мужские дела, каковыми она считает всё, что не связано с готовкой, стиркой и уборкой, не вникает.

Нет, Ольгу мама любит, но альфа для неё первый авторитет. Как брат велит, так она и поступает. Наверное, сейчас переживает, если Виктор сказал ей о пропаже дочери! Ключевое здесь – «если сказал»… Вероятнее всего, пока тело не найдёт, он никому ничего не расскажет, а сама мама забеспокоится только к середине, а то и к концу месяца. Вот кто Олю точно потеряет, так это Татьяна с девочками, и, возможно, Рус с Матвеем.

Луна может убедить мужа отложить визит в Калининград, пока они не вернут единственного оборотня-рыбовода. И альфа полетит на Дальний Восток! Тогда дядя окажется связан по рукам и ногам. Эх, знать бы точно, когда Верховный будет в клане!

Но это утопия. Людям о делах оборотней не говорят, новости до них не доходят. Самой ехать в Новый посёлок и расспрашивать оборотней опасно – прибудет ли с инспекцией Верховный, вилами на воде писано, а что альфа племянницу ищет, наверняка уже по всем посёлкам известно. Рыкнуть не успеет, как сдадут. И отсиживаться тут до бесконечности – не вариант. Рано или поздно о гостье на рыбацкой тоне узнают, она не хочет, чтобы пострадали приютившие её люди. Куда ни кинь – всюду клин.

Женщина задумалась. Надо послать весточку маме и сообщение Верховному. Только как, с кем? В тайге почтовые ящики не растут…

- Тёть Маша, а вы письма своим пишете? - поинтересовалась она у хозяйки.

- Нет, зачем? Наши ж в Агафоновке живут, это тридцать километров вниз по Амуру. И так часто видимся. Вот у Галки сын в Нерюнгри, он пишет, да.

- А как?

- На бумаге, как же ещё? – удивилась женщина. – Ручкой.

- Да нет! Я про то – отправляет она их – как?

- А! Так продуктовая машина приходит, с шофером и отправляем. Он же в Агафоновке живёт, у них на магазине почтовый ящик висит. Кинуть письмо невелик труд.

- А ответ? Неужели почтальон сюда привозит?

- Ага, как же! Нет, Светка моя забирает, а потом передаёт с машиной или сами привозят.

- Понятно. Тёть Маш, есть чистые конверты? Мне надо два.

- У нас нету, но я у Гали спрошу. Письма хочешь написать?

Ольга кивнула.

- Щас и сбегаю, - собралась хозяйка. – Как раз завтра машина, вот и отправим. Вон тетрадка, ручка где-то рядом. Садись и пиши.

Что написать, чтобы не выдать свои планы, и в то же время, успокоить маму? И нужно ещё одно письмо, хоть несколько строк – для Верховного. Ольга исчезла, не предупредив, что альфа про неё подумает? Позвонила бы, да сотовый пришёл в полную негодность, а на память она телефоны Татьяны и сестёр Волковых не помнит, да и адрес – весьма приблизительно. Хоть бы дошло!

Оля прикусила ручку, подумала и быстро настрочила.

«Мама, перед самолётом было время, хотела тебя набрать, да телефон разрядился, поэтому пишу. Письмо отправлю со случайным знакомым. Там, куда я улетаю, очень дорогой роуминг, поэтому не смогу звонить месяц или около этого. Заранее не предупредила, потому что сама узнала о поездке только после новогодней ночи. Ты не волнуйся, ладно? Вернусь, сразу позвоню. Оля».

«Андрей Антонович, меня приговорил дядя. Не уверена, что письмо дойдёт, поэтому пишу вкратце – в семье Маркова большие проблемы. Надеюсь, что смогу добраться до Москвы, и тогда всё сама расскажу. Простите, что подвела! Ольга Леванцева».

Сложила в конверты, написала адреса и отдала письма тёте Маше.

- А шофёр отправит, не забудет?

- Конечно, не переживай! Как в Агафоновку приедет, сразу бросит в почтовый ящик.

Машина с продуктами приехала ближе к обеду. Прячась в бане, Ольга старалась уловить суть разговора, но почти ничего не расслышала.

«Эх, если бы дверь смотрела на двор, а не на Амур! – вздохнула волчица. - Развернули, чтобы из бани – и сразу в реку. И голыми попами никого не смущать. Русские народные забавы, да».

Неожиданно накатило воспоминание, как они мылись вместе с Максимом, и как он вынес её на руках, когда волчица умудрилась опрокинуть на себя горячую воду.

Сильные руки, которые держали так бережно. Мощная грудь, к которой она прижалась, прячась от бешеного взгляда Ильи.

Умка чихнула.

Илья!

Белая волчица немедленно оскалилась и зарычала. Ольга отмахнулась от реакции зверя.

Луна, со своими переживаниями, она про Илью столько времени даже не вспоминала! Обида обидой, но они так и не поговорили. Это неправильно. И Луна Верховного советовала дать волку шанс, вернее, поговорить с ним.

Женщина прикрыла дверь и прошла вглубь выстуженного помещения, перебирая воспоминания и на ходу меняя планы.

Ей не в Москву надо пробираться. Туда позже. Верховный поймёт, когда всё узнает.

Илья! Ей нужно непременно с ним поговорить. Сейчас, завтра… В общем, как можно скорее. Увидеть его, выслушать. И попытаться понять, что произошло. Почему Умка ворчит, только услышав его имя, а у неё в душе только сожаление и горечь?

Но Илья в каком-то оленеводческом стойбище, туда не попадёшь без разрешения альфы северных. Волчица прикусила большой палец, как иногда делала в минуты особенного волнения или сосредоточенности.

Ехать на попутках через всю страну рискованно. Руки у дяди длинные. Костьми ляжет, но перекроет все дороги. Деньги есть, связи есть, подключит полицию, ГАИ. Гарантий, что она доберётся до Москвы, нет. А вот в другой стороне её никто не ждёт. Кому в голову придёт, что волчица побежит в тундру, а не в столицу, под защиту Верховного? Правильно, никому, тем более что она не скрывала, насколько ей не понравился Север, и как она рада, что развелась.

Мысли кипели, лихорадочно просчитывая варианты.

Дядя Сергей узнает насчёт машины в сторону Иркутска, Читы или Улан-Удэ, а ей, получается, надо на Якутск или Магадан.

И при этом нельзя подставлять приютивших её рыбаков.

Значит…

- Оля! Уехали, возвращайся! – громко позвала Мария.

- Ох, как же ты поедешь, одна-то? – сокрушались добрые женщины. – Шубка твоя совсем лёгкая, просквозит. И сапожки. Где это видано, зимой в тайге в сапожках? Странно, что ещё ничего себе не отморозила.

Соседки замолчали, переглянулись и бросились по своим запасам.

Через полчаса Ольге вручили валенки, теплые штаны и шубу.

- Не песцы, конечно, но почти новая, и уж куда теплее твоей. Надевай, и не спорь! Она просторная, прямо поверх своей и натягивай! И платок повяжи.

- Я же как капуста!

- Нормально! Попрыгай. Походи. Присядь. Ну?

- Не особенно свободно.

- Главное, не жмёт и движения не стесняет. И валенки обязательно. Ноги перво-наперво надо беречь!

И Ольга всё взяла. Если бы она выбрала дорогу на Москву, то отказалась бы. Но раз её путь лежит в царство вечного льда, то тёплые вещи ей не помешают.

Сергей вернулся к вечеру.

- А ничем не порадую, - огорошил он женщин. – Нету оказии на запад, и когда поедут туда – неизвестно. У них все связи и поставки идут из Хабаровска да с Севера, я и не знал. В общем, бабоньки, плохой план, не рабочий.

- То есть, машины в Новый ездят только из Хабаровска? – расстроено уточнила Оля.

- Нет, с Севера ещё. От Билибино, что ли, я вполуха слушал, тебе туда не надо, вот и не вникал, - охотно отозвался мужчина. – Завтра туда два грузовика идут, ночуют сегодня, и с утра уедут. Полупустые – здесь разгрузились, а туда отсюда нечего ещё возить. Ладно, я пойду домой, устал. До поворота меня подбросили, а там ногами пришлось.

Пока соседки горевали, да решали, как теперь Ольге быть, сама гостья еле сдерживалась, чтобы не подпрыгнуть от радости. Вовремя она поняла, что её путь лежит на Север! Только теперь надо как-то уйти, чтоб добрые человечки не знали, куда отправилась гостья. Мало ли…

- Тёть Маш, тёть Галь, я знаете что решила? Пойду на тракт, а там уже проголосую.

- Одна?

- С ума сошла? Знаешь, какие головорезы встречаются?

- Одна, - твёрдо ответила девушка. – Сюда дошла, и до Читы доберусь. Междугородные автобусы ходят, вот их и стану тормозить. Я вам бесконечно благодарна за всё и не прощаюсь! Обязательно вернусь, только ближе к лету, и мы отметим моё спасение.

- А Виктор Васильевич? Думаешь, успокоится до лета?

- А я замуж выйду и с мужем приеду, беспечно махнула рукой девушка. – Двоемужие у нас запрещено!

- И то верно, - переглянулись хозяйки. – Когда пойдёшь? Может, наши мужики тебя хоть до тракта проводят?

- Сегодня ночью, - твёрдо ответила Оля. – Чтобы к рассвету дойти и ловить автобус или попутку. Провожать не надо, не маленькая.

- Ох, - всплеснули руками соседки и засуетились.

- Ты тогда прямо сейчас ложись, поспи, а мы соберём кой чего на дорогу.

«Кой чего» оказалось выцветшим почти до белого цвета, но ещё крепким рюкзаком. Туго набитым.

- И не спорь, - отрезала Мария, когда Ольга, подавившись воздухом, попыталась отказаться. – Тут ничего лишнего. Две пары тёплых носков и варежки с верхонками. Чистая футболка. На морозе нельзя в мокром исподнем быть, вмиг простынешь. Прежде чем спать ложиться – сними влажное, если вспотела, пока шла, надень сухое. Поняла?

Ольга ошарашено кивнула.

- Дальше – фляжка со спиртом.

- Я не пью!

- От простуды и для сугреву! Нож хороший – всяко, пригодится. Вот, два коробка в пакетики завернула, от сырости. Сало – лучшая еда, если долго идти по холоду. Мясо копчёное, сушки магазинные. В рот бросила и идёшь, посасываешь. Вкусно! И шоколадки две. Спички нож я в котелок положила, сверху – пирожки.

- Котелок-то зачем? – закрыла лицо рукой Оля. – Вы меня, как на фронт собираете. И еды, будто я на месяц ухожу в отшельники.

- Правило тайги: идешь на день, запас бери на неделю! – веско припечатал Макар. – Бери всё! Рюкзак за плечи, руки свободные, шагай и шагай. Лишнее выбросить можно, а что-нибудь понадобится – в тайге не найдёшь. Я бы ружьё ещё дал, да боюсь, что девчонка с ним не управится.

- Не надо ружьё! – испугалась волчица. – И так всего вдосталь, мне же только до тракта дойти!

- А до него почти полста километров, - всплеснула руками Галина. – Бедная девочка…

Как Оля ни отказывалась, её накормили так, что ещё кусочек, и она бы лопнула. Потом мужчины решили проводить до поворота, и Ольга отговорить их не смогла. Пришлось смириться.

Рюкзак нес Сергей, Макар протаптывал дорогу.

- Иди размеренно, - Учил Макар. – Не торопись, а то сразу вспотеешь. На ходу жарко, а остановишься – исподнее влажное, вот и воспаление лёгких.

- Если заночевать придётся, - подхватывал Сергей, - ищи поваленное дерево или большой пень. Устраивайся, чтоб тыл прикрыт был, чтоб сзади никто не мог подобраться. Лучше всего – закопаться в сугроб, и костёр не понадобится.

- Спасибо, запомнила, - кивала Оля.

Наконец, просека вывела на дорогу.

- Что ж, давай прощаться. Или еще проводим?

- Нет, хватит, на дороге не страшно, сама дойду, - она еле-еле убедила мужчин.

Пришлось пройти с пару километров в другую сторону, потому что Макар с Сергеем стояли на обочине и смотрели, пока она не скрылась из виду. Выждав с полчаса, Оля вернулась назад и прошмыгнула мимо развилки на Новый посёлок.

Идти по накатанной дороге было легко, правда, ноги в валенках плохо гнулись.

В посёлок волчица заходить не стала, постояла на краю, прислушиваясь и принюхиваясь. Северные машины Оля нашла без проблем – возле одного из домов стояли два грузовика. На похожих они ехали с Максимом до Билибино. В Новом жили и работали почти одни оборотни, приходилось держаться начеку и особенно не следить.

Тенью проскользнув к грузовикам, она осторожно обошла их по кругу, убедилась – в кабинах никого нет. Посидела у колёс, послушала. Наконец, решилась – осмотрела внимательно тенты, один был не зашпилен, Ольга отогнула край, закинула рюкзак, ругаясь про себя на неуклюжие валенки и шубу, кое-как протиснулась сама. Выдохнула. Темно – хоть глаз выколи. Как смогла, прикрыла дверь, понадеявшись, что тент сам вернётся на место. И отправилась исследовать пространство. Почти сразу выяснилось, что на ощупь передвигаться неудобно, поэтому волчица сняла шубу с валенками, достала из рюкзака запасные носки и напялила сразу обе пары. А потом перекинулась.

У Умки дело пошло веселее.

Как она скоро выяснила – фура была наполовину заполнена поддонами и ещё чем-то деревянным. Пробравшись к дальнему углу, волчица нашла неплохое место между бортом и грузом. Стараясь не шуметь, перетащила туда рюкзак и вещи. Волчьими лапами и зубами расчистить местечко не получалось, поэтому Ольга вернулась в человеческую ипостась. Буквально, по сантиметру сдвинула вперёд один ряд, увеличив свободное пространство. Подумала – а если в дороге машину тряхнет, и груз сдвинется? Её же расплющит. Значит, надо сделать распорки. Пришлось снять два поддона, и поставить их поперёк. Теперь опасности, что ряд сдвинется к борту, больше не было. Закинув в образовавшуюся щель рюкзак, валенки и шубу, она вернула Умку. Волчица заползла в убежище и задремала.

Разбудили её голоса, звук работающего мотора и свет: в фуру грузили ещё что-то. К счастью, это продлилось недолго, и вот грузовик качнулся и поехал.

Мысленно порадовавшись, что пока у неё всё получается, Ольга снова задремала.

Автомобиль ехал и ехал, иногда останавливался, но в кузов никто не лез. Ощутимо холодало. Волчица зарылась в шубу, прижимаясь к рюкзаку и валенкам. Пирожки она все съела в первый же день – марш-бросок по тайге и переноска тяжестей, а также холод, пробудили отменный аппетит. А она-то думала, что после плотного ужина минимум сутки не проголодается!

Холодно… Зато ноги не бить и быстрее, чем своим ходом!

Главное, на глаза шоферам не попасться. К её счастью, оба водителя оказались людьми, а не оборотнями. Значит, едут только до Билибино, и дальше – в клан Решетникова – ей идти пешком через тундру. Ничего, справилась в прошлый раз, справится и в этот.

Кому рассказать – не поверят! Совсем недавно она не чаяла, как оттуда сбежать, и вот сама – добровольно! – возвращается обратно.

Но у Оли есть причина, даже две: Илья и дядя. С первым нужно поговорить, от второго нужно оказаться как можно дальше. И было ещё кое-что, что не никак не давало ей покоя – Ольга некрасиво рассталась с Решетниковым. Пусть Максим и прикрыл её перед волками, но Оля-то знает, как было на самом деле! Она хочет попросить у альфы Северных прощения за обман и побег. И поблагодарить за деньги и помощь с разводом. Может быть, после этого она сможет забыть Максима? А то каждый день вспоминается…

Решетников, конечно, не сахар, но он честный и порядочный волк. Даже если ему неприятно её видеть, он волчицу не выгонит, не обидит. Пусть без радости, но выслушает, позволит пообщаться по телефону с Верховным и поможет встретиться с Ильёй. А потом она сразу уедет в Певек и оттуда, самолётом – в Москву.

В промерзлом фургоне она пробыла три дня. Если бы не предусмотрительность рыбачек, до места назначения живой могла бы не доехать.

В Билибино грузовики въехали вечером.