Любовь дракона (СИ)

— А-а-а-а… — Трость с навершием в виде драконьей головы хрястнула по тянувшейся к Любови Михайловне лапе, и словно сработал невидимый переключатель. Камень в пасти дракона вспыхнул, и алое пламя как из огнемета шарахнуло по ближайшим монстрам, оставив после себя оплавленные, тошнотворно воняющие кучки.

— Почему вы драконами не обернетесь? Они же горят! — завопила Люба мужчинам, которые махали бесполезными, на ее взгляд, железяками.

— Вы тоже! — злобно рыкнули сзади.

— А взлететь с нами на спине и спалить этих? — Умные мысли, как всегда, приходили в голову с задержкой.

— Поздно. — Волхв уже не крутил булавами, а экономно взмахивал, разбивая шипастыми деревяшками лысые черепушки. — Колдуй, остроухая, быстрее. Чую, нам туда надо срочно! Что-то черное грядет, сгущается тьма силы немереной.

Люба и сама ощутила, что где-то в той стороне, куда падала Брельха, происходит непонятное. Воздух над болотами гудел и вибрировал. Только вот разглядеть она ничего не могла. Монстры не дремали, а будучи уже мертвыми, страха не ведали.

«Как эта штука сработала? Шиза?» — пытаясь вновь сделать из трости огнемет, добивалась она сведений от симбионта.

«Возможно, прямой контакт с тварью хаоса? — предположила та. — Посох-то у тебя с энергией близняшек. Вот на хаос и сработал. Ну или драконий огонь через него пропустить».

— Эх… — Люба рухнула на колени. Держа трость за середину, она воткнула узкий конец в спину валяющегося под ногами монстра, убитого ее защитником. Из верхушки с камнем опять вырвалась струя огня. — Заработало! Пока этот жмурик не расплавился, у нас полный боезапас.

Только как всегда и бывает, радость оказалась преждевременной.

Посох стремился уничтожить все эманации хаоса, и посему по древку, которое держали руки эльфийки, тоже заскакали искры жара.

В пылу боя Люба этого даже не заметила, как и то, что монстр под ее ногами плавится, вспыхивая от магического огня. Стоя на коленях, она водила струей из посоха, кашляя и пытаясь рассмотреть сквозь вонючий дым следующих противников.

Огонь в камне погас, и чья-то сильная рука вздернула ее вверх за шкирку, как нашкодившего котенка.

Люба не глядя махнула назад тростью. Не попала. А еще застонала от боли. Из глаз хлынули слезы. Оружие выпало из обожженных до мяса ладоней, сдирая с них кусочки прикипевшей к дереву кожи.

Под руку поднырнула ликая, обхватив подругу за пояс и помогая устоять на ногах. На воротнике разжались чужие пальцы.

— Не до слез сейчас! Больно — значит жива! — Злой голос волхва мигом отрезвил и напомнил, что тут война и жалеть себя некогда.

В руку сунули тряпку, намазанную кашицей из зелени.

— Обмотай. Бери посох и бежим. — Старый Ворт рванул куда-то в сторону и исчез в чаду и гари. За ним метнулись остальные драконы.

Шейсэли, тревожно осматриваясь, быстро намотала Любе на ладонь тряпицу и, подцепив трость рукой в перчатке, сунула подруге.

Они побежали. Но, как показалось увидевшей открывшуюся картину эльфийке, не успели.

Глава 17

Брельха, уже в человеческом виде, валялась на грязном мху изломанной куклой. Бледная, с кровавыми потеками на шее, с багровыми, уже чернеющими по краям следами от зубов.

Над ней, насмешливо оскалившись, стоял ее драгоценный сыночек с перепачканным кровью матери ртом и черными, без белков, холодно-равнодушными глазами.

Смотреть на чудовище в теле подростка было жутко до трясучки, колени подгибались, а немигающий взгляд монстра, казалось, парализовал душу, наполняя ее страхом и отчаянием.

Драконы, кто в человеческом виде, кто в истинной ипостаси, отчего-то не спешили уничтожать эту тварь хаоса. Люба не могла понять, почему они медлили. Шиза в голове вместо внятных слов вообще тихонечко поскуливала на одной ноте, сбивая с мыслей, как занудный комар.

— Телмек, — голос Эндерка в драконьей ипостаси громыхнул по болотам, — она же твоя мать! Что ты творишь?! Борись! Ты уже достаточно взрослый, можешь принять истинный облик, данный нам создательницей, призвать Дирайю в свое сердце и изгнать из своего тела чужеродную тьму!

— И как же проглядели парнишку? — рвано выдохнул рядом с эльфийкой кто-то из воев.

«Они думают, что на нем печать адептов. Они не знают, что парень никогда не был драконом! — внезапно сообразила Любовь Михайловна. — Не понимают, что он — рожденная в этом мире дрянь и изгнать его никто не в силах. Он проводник своего бога, поскольку принадлежит этому миру по праву рождения. Мессия хаоса».

Что-то в ней неуловимо изменилось, или она себя как-то выдала, но лже-Телмек, до этого изображавший растерянность и муки душевной борьбы, впился в нее провалами чернющих глаз.

Удар в ментале был такой силы, что Люба закричала, срывая связки, и упала на изрытый когтями мох, в вонючую, пузырящуюся в бороздах жижу.

В мозгу, словно не справляющаяся со стеной, но упорная электродрель, визгливо верещала Шиза. Любе казалось, что ее глаза от боли закатились прямо под череп и она видит меж розовато-серых извилин собственного мозга пухлую бежевую гусеницу в красную крапинку, мечущуюся в пляске святого Витта.