Любовь — это серьезно

— Несказанное облегчение, наверное, — произнес Винс с сарказмом.

— Мои чувства для тебя — ничто, да? — процедила Тори сквозь зубы. Что бы ни случилось, она должна сохранять спокойствие. Это ее единственное преимущество перед той импульсивной, взрывной девчушкой, которую он знал.

Теперь она уже научилась владеть собой.

— Здесь родилась моя мама, пусть ее исключили потом из круга людей уважаемых, за то, что она родила меня... И как бы Роджер с ней ни обошелся, он был моим дедом. Я тоже живой человек. Ты не единственный, кто способен чувствовать!

Он терпеливо ждал, когда она закончит.

— Впечатляющая речь, — ехидно протянул Винс. — И ты думаешь, я поверю, что ты не специально выжидала, пока Роджер уже ничем тебе не сможет помешать? Но ты все равно сильно рискуешь. Может, ты надеялась, что со мной у тебя будет меньше проблем? Придется тебя разочаровать, Тори Бинг... или как там тебя зовут по-настоящему. Итак, — его подбородок резко дернулся вверх, — зачем ты приехала, если не из-за денег?

Взгляд его серых глаз как будто пригвоздил Тори к месту. Во рту у нее пересохло. Но, к счастью, на стоянку перед домом въехала еще одна машина, и Винс отвлекся. Слава Богу, подумала Тори, выходя из автомобиля. А то, что бы она сказала ему, если бы все же пришлось отвечать?

Половина дома. Более чем щедрое годовое содержание и небольшой пакет акций концерна...

Тори стояла у окна гостиной, тупо глядя, как отъезжает от дома машина адвоката, огласившего завещание.

— Ну и как ощущение... когда тебе все с неба валится?

Девушка медленно повернулась. В дверях стоял Винс, всем своим видом давая понять, кто здесь хозяин. Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Те немногие, кто собрались в доме после похорон, уже разошлись. Все, кроме Эллен, которая поднялась наверх переодеться.

— Если у тебя остались сомнения по поводу моих прав, тогда обратись к своему адвокату. — Тори кивнула в сторону окна. — Он уверен, что я законная наследница.

Винс прошел в комнату, и сердце Тори забилось чаще. Сила, которую он излучал, будила в ней странные, животные чувства.

— Ничего удивительного: он на тебя явно запал. Как он вокруг тебя увивался, только что хвостом не вилял.

— Что-то я не заметила. — Адвокат, видный мужчина в годах, был действительно очень любезен, но от Тори не укрылось, какая он хитрая бестия. — И потом, ты же сам говорил, что его не очаруешь зазывной улыбкой.

Он скользнул оценивающим взглядом по ее точеной фигурке.

— Видимо, я ошибался.

Теперь Винс смотрел на ее лицо. От его пристального взгляда не укрылась матовая белизна ее кожи, пронзительно-голубые миндалевидные глаза в обрамлении черных ресниц, чувственные сочные губы. И волосы необычного серебристого цвета.

— Тут ни один не устоит. — В его голосе появилась тревожащая вкрадчивая мягкость.

Девушка судорожно сглотнула. Она безотчетно попятилась и наткнулась на подоконник.

— В тебе сочетается обаяние красивой женщины и холодный расчетливый ум. Опасная смесь. Та Виктория, которую я знал, выглядела простодушной наивной девочкой, страстной и импульсивной...

— Она была еще ребенком!

Его губы сложились в торжественную улыбку.

— Она? — промурлыкал он бархатным голосом.

— Так, опять, — начала раздражаться Тори. — Сейчас ты обвинишь меня в том, что я ее безжалостно убила и присвоила имя? — Она сама уже не соображала, что говорит. Он был такой привлекательный, этот Винс... такой сильный... От подобных мужчин женщины просто млеют. Тори, наверное, и сама бы сгорела в огне его опаляющей чувственности, если бы не знала, какой он бесстрастный и холодный. — Ты же видел мои документы!

— Да.

Ему так же, как и адвокату, — ничего не поделаешь — пришлось признать их подлинность.

— Тогда почему ты по-прежнему мне не веришь?

— А действительно почему?

Он шагнул к девушке. Аура его по-мужски напористой чувственности тревожила и смущала Тори. Ей становилось не по себе, когда он находился так близко.

— Может, потому что я чувствую твое возбуждение под этой маской а-ля замороженный огурец. Хотя... на минуту допустим, но только на минуту, что ты не врешь, тогда получается, я тебя волную совсем в другом плане. — Он нехорошо усмехнулся. — Тебя по-прежнему влечет ко мне, да?

Тори пробрал озноб, хотя в доме было тепло, а потом ее вдруг бросило в жар.

— Ну, у тебя и самомнение. Интересно, оно врожденное или ты специально его культивировал? — нарочито отчетливо произнесла она.

У Винса дернулась щека, и Тори испугалась, что сейчас он в буквальном смысле размажет ее по стенке. Его бесило, когда кто-то шел ему наперекор. Но он лишь рассмеялся и сказал:

— Можешь подняться наверх освежиться, а потом мы съездим в город и заберем из гостиницы твой багаж. Затем я покажу поместье — посмотришь на то, что тебе никогда не достанется. Во всяком случае, я сделаю все для этого. Все, что в моих силах. Впрочем, если ты устала...

Ей не хотелось вступать с ним в дальнейшие препирательства.

— Нет, не устала, — вздохнула она. — Но все-таки покажи мне, где ванная.

Что-то странное промелькнуло в его взгляде, но Тори так и не разобрала, что именно.