Любовь гика

Врачи, принимавшие Глинер в больнице, сообщили, что девушка пребывала в сознании, говорила связано и разумно, но была обессилена от потери крови. «Шока у нее не было, – сказал доктор Винсент Кораччио, главный хирург больницы Святой Терезы. – Но нас поразили ее хирургические умения. Она провела операцию на собственной брюшной полости и уже зашивала разрез, когда поняла, что силы оставляют ее. Тогда позвала на помощь. Я почти ничего не делал, только зашил внешний разрез. Мастерская, аккуратная работа».

Операцию на себе девушка проводила под местной анестезией. По словам сотрудников больницы, Глинер была уверена, что безымянная тайная организация имплантировала в нее некое устройство с дистанционным управлением. Она разрезала себе живот с целью избавиться от устройства, помещенного рядом с печенью. Ни полиция, проводившая обыск в комнате Глинер в студенческом общежитии, ни врачи в больнице не обнаружили никакого неопознанного устройства».

Вырезка была вклеена в записную книжку Сандерсона. На следующей странице он дописал от руки:

В статье, появившейся через два дня, тот же самый корреспондент сообщил, что руководство университета попыталось связаться с родителями Глинер, и тут обнаружилось, что все данные, записанные в личном деле студентки, были вымышленными. Она не ходила в ту школу, какую указала в анкете. Все представленные ею документы оказались поддельными. В ее якобы родном городе – Гарден-Сити в Канзасе – не нашлось никаких родственников и друзей. Университетское руководство крайне озадачено, особенно если учесть, что Глинер училась блестяще. Профессора говорят, что она была сдержанной и закрытой и не распространялась о своей личной жизни. Также они подтверждают, что Глинер являлась лучшей студенткой на курсе. Однокурсники практически ничего о ней не знают. Она держалась замкнуто и дружбы ни с кем не водила.

Сама Глинер отказывается от общения с журналистами и категорически не желает отвечать на вопросы об операции, сделанной самой себе, и о своем фальшивом прошлом. Ее единственное заявление, переданное через медсестру, обращено к руководству университета. У них нет причин для беспокойства, поскольку она всегда аккуратно вносила плату за обучение.

Глава 11 Кровь, культи и прочие изменения

Близняшкам исполнилось четырнадцать в Беркбернетте, штат Техас, когда там бушевала песчаная буря, красная, как глаза алкаша. Из всех праздников Биневски справляли только дни рождения членов семьи – зато справляли с размахом. Но тот четырнадцатый день рождения близнецов не задался с самого начала. Власти Уичит-Фоллс не разрешили нам дать представление в городе, и мэр – недавно назначенный и тот еще змей – побоялся сказать Алу прямо. Мы узнали об этом, когда на нашу стоянку прибыла полиция и выпроводила нас из города. Ал возмущался и чертыхался всю дорогу до Беркбернетта, следующего городка в расписании гастролей. В Беркбернетте никак не могли решить, пускать нас или нет. Мы встали лагерем у сортировочной станции вблизи городской скотобойни и провели ночь под непрестанный стук нефтяных насосов-качалок.

Нефтяные скважины были повсюду. Землю отдали на откуп ящерицам и пыли, каждый дворик у обветренного домишки в этом унылом местечке отвергал саму мысль о герани и тени ради того, чтобы их обитатели могли и дальше глушить свое виски, плеск которого слышался в шуме нефтяных качалок. Бетонное основание качалки окружал сетчатый забор высотой восемь футов, с колючей проволокой наверху. Качалки стояли на пятачке у круглосуточного винного магазина. На пустыре перед кладбищем. Дюжина прожорливых стальных насекомых присосались к покрытой спекшейся коркой навоза глине на огромном участке пустых загонов, где коровы дожидались, когда их пустят под нож. Сейчас на пастбище, огороженном белым дощатым забором, были лишь нефтяные насосы. Консервный завод закрылся.