Любовь гика

– Вероятно, – тихо вздохнула она, не прекращая гладить Цыпу по спине.

Я слезла с капота и отправилась сочинять надгробную речь для Фрости. Получилось неплохо, но произнести эту речь мне не пришлось. Доктор Филлис разрезала лошадь на части, в образовательных целях, а потом грузчики оттащили останки в мусоросжигательную печь.

Поздняя ночь. В лагере темно и тихо. Два часа после закрытия. Дома все спят, только я сижу в кухонной раковине и смотрю без очков сквозь лунный туман в темноту за окном. Скрип снаружи. Приглушенный звук шагов. У меня за спиной, с противоположной стороны фургона. Я осторожно спустилась на пол, на цыпочках приблизилась к двери, приоткрыла ее и выглянула наружу. У меня перехватило дыхание: что-то двигалось рядом с фургоном Арти. Какая-то темная, высокая фигура. Прямо у двери.

«Убийца»! – подумала я. За те секунды, что я бежала к его двери, у меня в голове пронеслась целая сцена, как Арти восхитится моей отвагой и преисполнится искренней благодарности, узнав, что я пожертвовала собой ради его спасения. Вот я лежу, вся в бинтах. Входит Арти, белый как мел, с трясущимися руками… Я не успела додумать, что будет дальше, потому что налетела с разбегу на чьи-то длинные ноги, обхватила их двумя руками и впилась зубами в пышную ягодицу. Ноги задергались, затряслись. Раздался пронзительный визг. Я зарычала, как дикий зверь. Длинные ногти вонзились в кожу на моей лысой голове, исцарапали мне все руки. Вопли незадачливого убийцы отдавались дрожью в моих зубах, голова кружилась от собственного героизма.

Над дверью вспыхнул фонарь, у меня за спиной раздался чей-то крик. Я подумала, как хорошо, что меня спасут прежде, чем у меня закончатся силы, хотя при таком положении дел мне вряд ли следует рассчитывать на сочувствие Арти и его благодарность. Я разжала челюсти, отпустив злоумышленника. Меня подхватили чьи-то большие руки, подняли, прижали к теплой груди, и раздался зычный голос:

– Господи, мисс Оли!

Взрыв истерики на крыльце. Затем – сочувственный голос Арти:

– С тобой все в порядке? Заходи, я посмотрю.

Мое сердце расплылось, превратившись в теплую манную кашу, я обернулась, ожидая увидеть любимое взволнованное лицо Арти и труп убийцы, которого я обезвредила. Арти разговаривал не со мной. Сидя в коляске, стоявшей прямо за порогом распахнутой двери, он с беспокойством наклонился вперед, чтобы рассмотреть порванный черный атлас на ягодице высокой молодой женщины, чье рыдающее лицо было скрыто длинными светлыми волосами.

– Убийца! – завопила я, пытаясь вырваться из объятий охранника. – Арти, она пыталась проникнуть к тебе!

Крепкая грудь, по которой я колошматила кулаками, отозвалась глухим рокотом:

– Господи, мисс Оли!

Белое лицо Арти было холодным, как лед. Он раздраженно взглянул на меня:

– Это моя гостья. Я пригласил ее.

Он отъехал от двери, чтобы девушка могла войти внутрь.

Охранник, явно смущавшийся тем, что держал меня на руках, пробормотал:

– Прошу прощения, Арти, я, как всегда, проводил барышню до твоей двери и спокойно пошел к себе, а тут вдруг такое…

– Отнеси Оли домой, Джо. Спокойной ночи.

Дверь захлопнулась.

– Господи, мисс Оли! – в третий раз повторил охранник.

Он развернулся, открыл дверь нашего фургона, поставил меня за порогом и закрыл дверь. Я забралась в свой шкафчик под раковиной и попыталась проглотить язык или задержать дыхание, чтобы задохнуться и умереть. Я надеялась, что меня тоже засыплют в маленькую урну и прикрепят к капоту грузовика-генератора рядом с дедушкой.

Цыпа, когда ему станет грустно, будет приходить и прижиматься щекой к моему холодному металлическому боку. Мама будет полировать меня тряпочкой каждое утро перед тем, как идти в Ясли, и глотать слезы, вспоминая мою приветливую улыбку. А потом мне представилось, как меня поместят в Ясли, в самую большую банку, и я буду плавать голышом в формалине, и близняшки станут пререкаться, кому из них протирать мою банку. Я решила не умирать и разрыдалась, уткнувшись лицом в одеяло. Мысль, что Арти сейчас делает с той высокой девчонкой, резала сердце, как бритва. Надо же было выставить себя такой идиоткой. Я рыдала, пока не заснула.

Я никому не сообщила о ночной гостье Арти. Сам он тоже не распространялся. Он любил окружать себя тайной. Без веской причины он не признался бы даже в том, что ест и спит, как все люди. Информация была для него ходким товаром. Охранник, вероятно, кому-нибудь и проболтался, но наверняка постарался, чтобы Ал оставался в неведении. Если хочешь сохранить работу, Алу не следует знать о твоих частных договоренностях с мистером Арти.

Я никак не могла успокоиться. Мне было стыдно, что я себя выставила идиоткой, набросившись на гостью Арти, за собственные романтические фантазии. И мне было горько и больно, что у Арти есть девушка, да еще и нормальная.

Я выбралась из своего шкафчика и выглянула наружу сквозь пластинки жалюзи на окошке в двери. Ничего интересного я не увидела, но через несколько дней, а вернее, ночей, убедилась, что встреча Арти с той девушкой была отнюдь не единичной.