Любовь, граничащая с безумием (СИ)

— Не спрашивай меня об этом, умоляю…

— Эйбут, уведи графиню! — скомандовал Мишель, и, несмотря на страшную весть, его голос оставался холодным и твёрдым. — А вы все быстро по домам!

Эйбут практически на себе потащил старую даму в замок, и толпа послушно растворилась. Лишь один палач стоял, не решаясь двинуться с места, не зная, что делать с девкой.

Медленными шагами Мишель двинулся в сторону виновницы. Его глаза бродили по хрупкому, изувеченному телу девушки. И мозг отказывался верить, что это слабое существо могло навредить такому крепкому парню, как его брат. Дождь безжалостно хлестал по глубоким ранам, исполосовавшим ее спину, и кровь полотном устилала кожу. Граф не знал, жива ли еще девчонка, не видел лица за растрепавшимися липкими волосами. Но главное — совсем не понимал, чего больше жаждет, — добить ее или освободить. Его разум еще не полностью принял трагедию, и до конца Мишель не верил в происходящее. И, прежде чем приговаривать девку к смерти, он обязан узнать всю правду.

— Убери ее отсюда, — велел граф мужику, с опаской поглядывающему на хозяина.

— Куда, мой господин? — промямлил тот, освобождая руки Кэтрин.

— Куда угодно. Ее судьбу я решу позже, если, конечно, она сама раньше не испустит дух, — отрезал Мишель и услышал, как служанка застонала, когда ее тело небрежно подняли.

Поздно ночью молодой граф, пошатываясь, спустился в подвал. Лампа в его руках, мигая, раскачивалась, отбрасывая кривые тени на каменные стены. Безуспешно он пытался заглушить горе вином, но оно нисколько не облегчало муку, а лишь разжигало злость. Мишель не смог узнать от бабушки о произошедшем. Та невнятно твердила, что обнаружила Габриэля с ножом в груди, а рядом была эта дрянь. Прислуга тоже упорно отмалчивалась, говоря, что ничего не знает. Тогда граф решил узнать все от самой виновницы. Он упорно пытался сдержать гнев, бушевавший внутри, боясь придушить девчонку, прежде чем та расскажет о случившемся.

Толкнув дверь, которая оказалась на удивление незапертой, Мишель вошел в темницу, где держали служанку. В темноте он не сразу разглядел силуэт девушки, а заметил ее, лишь когда прошел немного вглубь. Она лежала на каменном полу, прикрытая посеревшей тряпкой, пропитавшейся в области спины кровью.

Поначалу граф решил, что девица уже мертва, но, когда свет упал на ее грязное лицо, уловил, как дрогнули потрескавшиеся губы.

На миг Кэтрин показалось, что она умерла, и боль, измучившая тело, дала временную передышку. Даже тот свет, который девушка увидела во тьме, заставил ее подумать о том, что, должно быть, она уже приближается к раю. Но тяжелые шаги выдернули Кэт из забвения, и она снова почувствовала жуткую агонию.

— Поднимайся, — раздался откуда-то сверху мужской голос. И теперь яркий свет начал досаждать.

Кэтрин попыталась разлепить отяжелевшие веки, но те словно слиплись и не поддавались. Тогда девушка попробовала пошевелиться и испытала отчаяние, не почувствовав собственного тела.

Мишеля еще сильнее взбесило то, что девчонка никак не реагирует. Он несколько раз велел ей подняться, но она не слышала или делала вид, что не слышит. Наклонившись, граф решил поднять ее сам, и, грубо потянув за тряпку, услышал жалобный вскрик. Ткань, прилипшая к израненной коже, натянулась и оголила окровавленную спину, причиняя девушки жуткую боль.

8 ГЛАВА

Поморщившись от отвращения, Мишель схватил девушку за грязную и липкую руку поднимая. Оказавшись на его уровне служанка обвисла, как тряпичная кукла, тихо застонав.

Глаза Кэтрин пытались привыкнуть к свету, чтобы рассмотреть своего нового мучителя. Что же за нелюди такие, не насладились пыткой и мучением, не хватило ее боли и крови, теперь даже спокойно умереть не дадут.

Граф видел, как красные глаза девки блуждают по стенам, мимолетно задевая его лицо. Он понял она толком ничего не видит, но ярость разъедала душу, и парень грубо тряхнул ее, чтобы собралась. Застонала, еле слышно, и все же попыталась выпрямиться, вглядываясь ему в глаза.

Холод этих синих глаз тут же заморозил душу Кэт. Лучше бы не видела, лучше б не смотрела. Ненависть сквозившая во взгляде, вызвала новую бурю страха и предчувствие. Жуткое предчувствие, что страдания еще не кончины, самое худшее впереди. Выжила, но почему она выжила? Почему даже теперь, Бог не смилостивиться над ней. Видать, действительно виновата, прогневала его, и всевышний считает ее причастной к смерти Габриэля. Правильно, кто она такая, что посмела воспрепятствовать графу, должна была молча терпеть, подчиниться судьбе, и позволить надругаться над собой, тогда бы ничего не произошло. И да, девушка жалела. Пожалела о произошедшем, после пережитого. Боль раздирающая тело, заставляет чувствовать вину, даже невиновного.

— Отвечай! — зарычал Мишель, вжав ее в стену. На что? Она и вопроса то не слышала? Пылающая спина соприкоснувшись с ледяным, влажным камнем, мучительно заныла. Прикрыла глаза, пытаясь свыкнуться с новой вспышкой боли. И благо мучитель крепко держал за плечи, иначе бы снова рухнула на пол.