Любовь грешника

По одежде Кэдрин было видно, что он в начале девятнадцатого столетия. Она торопливо шла за женщиной с волосами цвета воронова крыла, одной из фурий – она была их королевой, наполовину фурией, наполовину валькирией. Фурии предстояло найти и убить короля Орды, потому что валькирия-прорицательница Никс объявила ей, что в этом ее предназначение.

– Никс сказала, ты хочешь убить Деместриу, – говорила Кэдрин, шагая вслед за фурией. – Но ей известно лишь, что назад ты не вернешься. Я хочу пойти с тобой, чтобы довести дело до конца.

Фурия обернулась. Она чем-то походила на Кэдрин – изящного сложения, с нежными чертами лица. Но клыки и когти у нее были заметно больше. Поразительнее всего были глаза – с темными кругами вокруг радужек живого пурпурного цвета. В отличие от Кэдрин она никак не могла сойти за человека.

– Но ты не можешь чувствовать, детка, – произнесла нараспев фурия. – Как же ты мне поможешь?

Не может чувствовать? Да, он ведь видел во сне. Кэдрин страдала, изнывая от горя. Но это длилось недолго. В одно прекрасное утро она проснулась… изменившейся.

– Меня окутал холод, – сказала Кэдрин спокойно. – И мне хорошо.

В поразительных глазах фурии мелькнуло нечто вроде нежности.

– Моя судьба идти одной, – ответила она.

– Так измени судьбу, – Кэдрин знала, что ее слова фурия воспримет как богохульство. Валькирии не верили в рок, судьбу. Они считали, что ничего не происходит просто так, обязательно найдется причина!

– Что, вместе с чувствами, ты потеряла и убеждения? – Фурия наливалась злобой, и Кэдрин чувствовала это, как животные чувствуют приближение шторма. Впрочем, гнев фурии ее не напугал. – Лишь трус пытается убежать от судьбы. Помни об этом, Кэдрин.

– Нет, я иду с тобой, – настаивала Кэдрин, ускоряя шаг.

Фурия резко обернулась.

– Чтобы задержать тебя… – Она схватила запястье Кэдрин, выкрутила за спину ее левую руку – ту, которой она держала меч.

Шатаясь, Кэдрин попыталась встать лицом к лицу с фурией, но та ударила ее ладонью в грудь. Что-то хрустнуло. Кэдрин полетела на добрых десять футов назад и потеряла сознание от боли раньше, чем упала на землю.

Себастьяну так и не удалось узнать, насколько сильно она была ранена или как ей удалось восстановиться, потому что в его сне возникла другая сцена.

Сапоги Кэдрин выбивали искры из мостовой, когда она неслась по затянутым туманом улочкам. Она бежала мимо притонов, кишевших созданиями Закона, их мертвенные глаза следили за ней сквозь пелену тумана. Лондон, начало восемнадцатого века.

Меч свисал на прочном ремне, перекинутом через плечо. На спине к ремню были прицеплены легкие наручники. Кэдрин преследовала двух вампиров, двух братьев, и ее уши встали торчком, когда она их почувствовала. Она вытащила меч из ножен, но вампиры не теряли времени и внезапно телепортировались, чтобы атаковать первыми. Один нанес сокрушительный удар сзади по голове, второй ударил в висок, так что Кэдрин на миг почти ослепла. Она оказалась в ловушке.

Потом она споткнулась о какой-то чертов камень, а они стояли и смотрели. Играли, как кошка с мышью.

«Устала. Мне надо сесть. – Мысли бились в затуманенном мозгу Кэдрин. – На одну секунду». Наконец силы покинули ее, и она рухнула на спину.

Вампиры подошли ближе. Один прижал Кэдрин к земле, другой поднял меч над ее шеей, но она совсем не чувствовала страха. Когда они склонились над ней, она смогла рассмотреть их глаза. Красные, мерзкие глаза таращились на нее сверху вниз. Нет, ей не было страшно, не чувствовала она и отвращения – совсем ничего.

Материализовался еще один вампир, вероятно, желая полюбоваться убийством. На миг внимание братьев было отвлечено. Как раз то, что ей нужно. Падая, она отстегнула наручники. Оставалось лишь выхватить их и сковать братьев друг с другом. Они отчаянно пытались освободиться, но металл почему-то выдержал, несмотря на то что вампиры явно были силачами. Они попытались телепортироваться в разных направлениях – бесполезно.

Кэдрин поднялась на ноги, и тут третий вампир дал деру. Склонив голову набок, она промурлыкала:

– Говорила я вам, что убью.

Потом дала волю инстинкту.

Он вскочил, услышав ее крик, жуткий вопль, и закрыл уши ладонями. Когда треснули оконные стекла, бросился к Кэдрин и зажал ей рот ладонью. Ее пальцы сделали хватательное движение, когти обнажились, чтобы вырвать его сердце, но он свободной рукой поймал ее запястье.

Она смотрела на него невидящими глазами, и бледное лицо озаряли вспышки сверкающих непрерывной чередой молний. Себастьян обнял ее, и она затихла, перестала сопротивляться, но вскоре тихо заплакала. Он крепко прижал ее голову к своей груди.

Он снова сел в кресло, усадив Кэдрин себе на колени, и тут на него обрушилось воспоминание из сна. Неужели целые столетия миновали с тех пор, когда она была лишена возможности чувствовать?

Зато теперь, очевидно, эта способность вернулась.