Любовь и бесчестье

Эдмунд упал в кресло перед письменным столом.

– Мне рекомендовали их в качестве группы людей, изучающих всевозможные странные вещи и события и тому подобное.

– Единственной странностью, которую я заметил, было то, что глава этого общества попытался изнасиловать молодую женщину. Одно повлекло за собой другое, и теперь мне приходится жениться.

Эдмунд встал, направился к дальней стене и принялся рассматривать корешки книг. Сам Монтгомери пока еще не дотрагивался ни до одного тома. Вне всякого сомнения, миссис Гардинер выбирала книги по своему вкусу, посчитав, будто кое-что из них заинтересует пэра Шотландии.

А возможно, покупала их просто на вес.

На книжных полках стояли разнообразные книги по садоводству и земледелию, книги об овцах, о крупном рогатом скоте и кое-какие романы. Монтгомери был заинтригован, обнаружив книгу Жюля Верна, и отложил ее, чтобы при случае прочесть.

Однако Эдмунд был уверен, что едва ли у его нанимателя найдется на это свободное время.

– Важно, чтобы вы побывали в Донкастер-Холле, ваша милость, – сказал Эдмунд, оторвавшись от созерцания книжного шкафа и, по-видимому, восстановив равновесие. – У вас найдется на это время до свадьбы?

– Нет, – ответил Монтгомери, снова садясь на стул. – По правде говоря, мне потребуется ваша помощь, чтобы получить лицензию на брак. Меня заверили, что, невзирая на тот факт, что я американец, с этим не возникнет осложнений.

Эдмунд кивнул.

– Я могу познакомиться с молодой женщиной?

Монтгомери встретил взгляд собеседника.

– Она племянница графа Конли, – ответил он. – Вы знаете его?

Эдмунд закрыл глаза, потом открыл их, будто под веками у него было целое собрание лиц и имен.

– Три дочери, – сказал он. – Два сына. Поместье в Гемпшире, вполне процветающее, а в палате лордов он завоевал репутацию забияки.

– Он знал, кто я, – сказал Монтгомери.

– Естественно, должен был знать, раз состоит в комитете, одобрившем вашу петицию, ваша милость.

– Ваша память впечатляет.

– Я провожу много времени в Лондоне.

Монтгомери кивнул, потом перевел взгляд на стопку бумаг на столе, которые ему все еще предстояло подписать.

– Вам придется принять немало решений, ваша милость.

Монтгомери осторожно поставил перо в держатель, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

– Неужели так будет продолжаться всегда? Что это за охота называть меня этим «вашей милостью»? Мы с вами знакомы уже три месяца, Эдмунд. Мы вместе прибыли из Америки. Вы знаете о моей жизни все, что полагается знать. Может быть, забудем о титуле?

– Если вы восприняли это как обиду, ваша милость, я прошу извинения.

Эдмунд отвесил поклон, и этот его жест был почти таким же раздражающим, как постоянное официальное обращение.

– Я полагаю, что вам следует отдавать должное, ваша милость. Вы одиннадцатый лорд Фэрфакс-Донкастер, и мой долг обращаться к вам соответственно.

Монтгомери знал о долге все. Долг заставил его делать то, чего он предпочел бы избежать. Чувство долга придавало ему отваги и даже внушало некоторое бесстрашие. Он, черт возьми, давно уже устал от чувства долга. Но, судя по всему, долг от него еще не устал.

Монтгомери кивнул и подвинул к себе стопку бумаг. Он перечитал один параграф в контракте, составленном на том языке, на котором в Англии не говорили уже по меньшей мере два века. Если бы Эдмунд не раздражал его так сильно, он попросил бы его перевести этот документ на удобопонятный язык и быстро зачитать ему, но теперь упорно отказывался это сделать и продолжал читать, спотыкаясь на каждом абзаце, пока не понял, что речь идет о лишении гражданских и имущественных прав за измену.

– Донкастер-Холл должен достаться моему сыну или дочери, – сказал он, бросив взгляд на Эдмунда.

– Законы Шотландии допускают наследование имущества женщинами.

– В Америке то же самое.

– Вы найдете большое сходство между Америкой и Шотландией, ваша милость, – сказал Эдмунд. – Как-никак, а Шотландия – родина семьи Фэрфакс.

– Мой дед сохранил провинциальный шотландский выговор на всю жизнь, – сказал Монтгомери. – Помню, мне хотелось научиться говорить, как он.

Он аккуратно сложил стопку бумаг и вручил ее Эдмунду, который принял их и поместил в кожаный чемодан.

– Будут ли сегодня указания насчет закупок, ваша милость?

Последний месяц Монтгомери провел, заказывая штуки шелка и кожаные ремни, и обеспечил работой несколько десятков усердных мастеров. Эдмунд не раз спрашивал, зачем Монтгомери понадобилась овальная корзина из ивовых прутьев длиной десять футов. Спрашивал он Монтгомери также, зачем тот встречался с искусным мастером, работавшим по металлу, и провел в беседе с ним несколько часов, серьезно обсуждая вид и форму крыла ветряной мельницы.

Похоже, Эдмунду был чужд дух приключений.

– Мне потребуется позаботиться еще о нескольких вещах, но это я смогу сделать в следующие дни.

– Сделать ли мне распоряжения насчет поездки в Шотландию?

– Почему бы вам не отправиться туда без меня? Вы ведь живете недалеко от тех мест? Разве вы не предпочитаете вернуться домой, вместо того чтобы разглагольствовать здесь?

Эдмунд ответил улыбкой, так и не коснувшейся глаз.