Любовь и бесчестье

– Думаю, нам следует навестить бедную Веронику при первой же возможности, – говорила Аманда, принимая от матери пакеты с покупками.

Графиня Конли не стремилась обременять себя приобретениями. Зато Аманда любила эти выходы с матерью. Это был один из немногих случаев, когда они оставались наедине. В остальные моменты кто-нибудь из сестер или братьев непременно увязывался за ними и слушал их разговоры.

– Ты не купила нитки для вышивания, Аманда, – сказала ее мать, делая знак кучеру.

Он продвинулся вперед на дюйм, потому что лондонская улица была запружена народом и экипажами, а мать Аманды направлялась к обочине тротуара, предоставив дочери следовать за ней.

– Я передумала, – сказала та.

От ее ежеквартальной дотации осталось всего несколько монет, а до следующей выдачи было два месяца. Ее родители рассчитывали, что она будет тратить свои деньги на вещи, которые она скорее хотела бы иметь, чем нуждалась бы в них. Понимали ли они, как дороги новые перчатки? А уж духи от Флорис просто были не по карману.

Ее мать бросила на нее взгляд искоса.

– Ты забыла, дорогая Аманда, что Вероника – новобрачная? Было бы просто бестактно врываться к ней в первые недели брака.

– Ну в обычных обстоятельствах я бы этого не предлагала, – ответила дочь, в свою очередь, передавая покупки горничной. – Если бы мы были хорошо знакомы с Монтгомери, другое дело, но ведь он американец. Он для нас чужой, да и для Вероники ненамного ближе.

Аманда позволила своему голосу упасть до вздоха, на что ее мать ответила новым взглядом искоса.

– Они поженились благодаря скандалу, матушка. И как бы ни было неуместно, я считаю разумным убедиться лично в том, что Монтгомери – хороший муж.

Аманда молитвенным жестом сжала руки:

– Поспешный брак влечет за собой разочарование и раскаяние.

– Если это и так, – сказала ее мать, опережая ее и садясь в карету, – то почему ты так стремишься посетить Веронику?

Аманда почувствовала, как в желудке у нее запорхали бабочки, и это ощущение слишком походило на страх, чтобы быть приятным.

– Я должна принимать во внимание свою репутацию, матушка. Если Вероника совершит что-нибудь, грозящее репутации нашей семьи, я по крайней мере узнаю об этом заранее.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, она могла бы вернуться в Лондон, – ответила Аманда.

– Зачем, ради всего святого, ей возвращаться в Лондон? – спросила ее мать. – Она замужем за лордом. Конечно, это всего лишь шотландский титул, но все-таки она леди.

– Если ее брак окажется несчастливым, – продолжала Аманда, – к кому она прежде всего обратится в Лондоне? Ведь мы ее единственные родственники. И что еще она выкинет?

– Она и думать не думает ни о чем таком, – сказала ее мать, но лицо ее выразило беспокойство, и эта мысль, должно быть, показалась ей неприятной.

– Если, конечно, матушка, вы ее уже проинструктировали, что подобное поведение едва ли терпимо.

Аманда устроилась рядом с матерью и, разглаживая подол платья руками в перчатках, хмуро глядела на горничную, запутавшуюся в собственных ногах.

– Конечно, – согласилась ее мать. Минутой позже старшая из леди снова заговорила: – Ты в самом деле думаешь, что она на это способна? Вернуться в Лондон? Но это было бы возмутительно.

Аманда только посмотрела на мать и ответила слабой улыбкой:

– Вероника однажды уже повела себя самым возмутительным образом. Вернуться домой…

Она извлекла носовой платок и прижала его ко рту, будто стараясь удержаться от продолжения своей речи.

– Несколько недель не стоит вторгаться к ней, – сказала графиня Конли. – А потом молодая пара начинает принимать визитеров. И в этом случае даже американец и шотландка знают, как вести себя достойно.

Аманда откинулась на спинку сиденья, вполне довольная собой. Она знала, что скоро ее финансовые проблемы, возможно, будут решены.