Любовь и бесчестье

Дождь замедлял их продвижение вперед, и, в конце концов, ярость бури достигла такой силы, что Вероника сделала кучеру знак съехать с дороги и подождать на обочине. Часом позже они возобновили путешествие, потому что мрачное небо прояснилось, уступив место солнцу, и день стал прекрасным. К счастью, эта часть дороги была мощеной, и им не пришлось преодолевать рытвины, полные воды и глины.

По словам кучера, поезда железной дороги Шотландского нагорья регулярно курсировали между Инвернессом и Пертом. Вероника намеревалась провести эту ночь в гостинице, но не в Инвернессе, а в Перте. Хоть и с задержками, но все-таки они могли продвигаться вперед, путешествуя ночью.

Однако в настоящий момент Вероника хотела только одного: оказаться возле гудящего в камине пламени и медленно мелкими глотками пить горячий чай. Вероника закрыла глаза и почти почувствовала жар этого пламени кончиком носа. Возможно, не помешал бы тост и лепешки, так мастерски выпекаемые поварихой. У нее они получались почти такими же вкусными, как у ее матери.

Веронике повезло: Элспет оказалась приятной спутницей. Ее не тревожила ярость бури, а молнии и голод oна переносила легко.

— У тебя большая семья, Элспет? — спросила Вероника.

— Четверо братьев и три сестры. Конечно, мои ма и па, бабушка Мэри и с десяток племянников и племянниц. Хотя, возможно, с прошлого года их число увеличилось.

— Года? — удивилась Вероника.

— Но ведь до Перта далеко, ваша милость, — ответила Элспет и отвела глаза, по-видимому, смущенная. — Да и плата за проезд на поезде…

Элспет не сказала вслух, что оплата дорожных расходов оказалась ей не по карману. Возможно, сейчас было как раз подходящее время, чтобы узнать у нее, какова оплата труда слуг в Донкастер-Холле. Вероника добавила эту статью к списку вещей, которые ей требовалось обсудить с Монтгомери.

Если бы, конечно, Монтгомери захотел снова поговорить с ней.

Вероника все-таки надеялась, что у их брака могло быть будущее. Хотя Монтгомери не питал к ней ничего, кроме плотской страсти.

Наконец они прибыли в Инвернесс и убедились в том, что пропустили самый удобный поезд. Следующий отправлялся только через три часа.

— Ты вернешься обратно в Донкастер-Холл? — спросила она кучера.

Он покачал головой:

— Подожду вас здесь, ваша милость. Иначе вам придется нанимать экипаж, чтобы он отвез вас домой.

Вероника кивнула, потом вручила ему немного денег из своего ридикюля.

— Тебе потребуется еще? Как ты думаешь?

Кучер опустил глаза на свою ладонь с деньгами:

— Это очень щедро, ваша милость. У меня здесь есть друзья. К тому же миссис Броуди вручила мне список запасов, в которых она нуждается.

— Сомневаюсь, что задержусь больше чем на день-другой, — сказала Вероника.

Они договорились, что он встретит ее завтра на станции, а если ее не будет, то на следующий день. Кучер почтительно дотронулся до полей своей шляпы, кивнул ей и удалился.

После часа ожидания на неудобной и жесткой деревянной скамье их проводили в первый класс, объяснив, что они могут подождать поезда там.

Вероника все еще не могла привыкнуть к тому почтению, которое ей оказывали, но Элспет обращалась к ней, называя ее «ваша милость», а начальник станции, должно быть, услышал это.

— Расскажи мне о Килмарине, — попросила Вероника.

Мысли о Монтгомери вызывали у нее попеременно то печаль, то гнев.

— Что бы вы хотели узнать, ваша милость?

— Все, что угодно.

Элспет нахмурилась:

— Он на холме, ваша милость, и это довольно большое селение. Я никогда в нем не бывала, но оно хорошо заметно из Перта. Все знают о Килмарине и о Туллохах. Все они живут в окрестностях Перта.

— Расскажи о Туллохах.

— Я всегда думала, что выйду замуж за одного из Туллохов, и мое сердце откликнулось, когда я увидела Робби, приехавшего навестить родных, и достаточно было одного моего взгляда.

Лицо Элспет осветилось нежностью.

Почему так происходит, что некоторым людям любовь дается легко и радостно, а другим приходится за нее бороться? У некоторых идет все гладко, им не приходится преодолевать горы и переправляться через ущелья, выражаясь фигурально, а любовь их похожа на спокойный океан.

Вероника испытывала страсть к Монтгомери, но была ли при этом спокойной? Они с трудом притирались друг к другу, и иногда это раздражало, часто возбуждало, но никогда не приносило покой.

— Здесь на мили все Туллохи, — сказала Элспет с улыбкой. — Это все равно что быть одним из Фэрфаксов, — добавила она. — Если вы сами не из Туллохов, то выйдете замуж за одного из них.

— Что ты имеешь в виду, говоря «одним из Фэрфаксов»?

Элспет улыбнулась:

— Ну, я не хочу сказать, что все на свете Фэрфаксы. Но почти все в Донкастер-Холле. Например, дядя Робби был Фэрфаксом, почти все горничные так или иначе связаны с семьей. И даже мистер Керр.

— Мистер Керр? — спросила Вероника удивленно.

— Его мать была из Фэрфаксов. А вы не знали?

Вероника покачала головой.

Внезапно Элспет выпрямилась.

— Ваша милость, — сказала Элспет, глядя в окно, откуда просматривалась станция.

— В чем дело?