Любовь и честь

Я вернулся в конюшню, где конюхи еще не расседлали мою лошадь и, следуя инструкциям Горлова, отправился искать указанный адрес. Пользуясь простыми указаниями в записке вроде «пятый поворот налево» или «дом с аркой справа», я без труда нашел нужный адрес и застыл в изумлении. Это был дом Горлова, который он показывал мне. Но это место больше не казалось мне мрачным и запущенным. Дом был словно новый, все окна целы и освещены, а из двух труб на крыше из недавно выложенной черепицы вился дымок. Справа от дома среди деревьев виднелась добротная конюшня, построенная из свежих бревен, — даже отсюда я слышал запах сосны. Я завел свою лошадь в конюшню и сразу увидел жеребца Горлова в одном из стойл. Рядом висело богатое седло. Здесь же неподалеку стояли сани Петра. Двое молодых конюхов почтительно приняли у меня поводья и заверили, что позаботятся о том, чтобы моя лошадь была сыта и напоена.

Я пересек заснеженный двор и, поднявшись на крыльцо, постучал в застекленную дверь. Посмотрев сквозь замерзшее стекло, я увидел Горлова, стоявшего посреди ярко освещенного канделябрами фойе, спиной ко мне. Услышав стук, он провел рукой по глазам, словно смахивая паутину, и только после этого открыл дверь.

— Потрясающе! — воскликнул я, оглядевшись по сторонам. Интерьер дома теперь был не хуже, чем в особняке у маркиза Дюбуа. А ведь прошлый раз перед моими глазами предстало плачевное зрелище. — Просто невероятно! Что здесь случилось?

— Все. И ничего. — Глаза Горлова были влажными от слез. — Это Потемкин сегодня привез меня сюда. Ты ведь помнишь, что я вырос в этом доме… Вон там на полу я играл в солдатиков, а в том кресле отец читал мне книги… По приказу Потемкина сразу после нашей победы дом отреставрировали, и он снова мой. И еще мне вернули земли. Как награду за верную службу.

— Горлов… дружище… Я так рад за тебя! Теперь мне легче будет уехать.

— Уехать? — Вся задумчивость тут же слетела с него, и брови нахмурились, словно сама мысль о том, что я когда-то вернусь в Америку, казалась ему невероятной. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Ты что? Ведь тебя наградят точно так же.

— Я должен сделать то, зачем я приехал сюда, а потом я уеду домой, — мягко ответил я. — Мне жаль расставаться с тобой, но я рад, что у тебя все хорошо.

Я сжал его плечо и быстро вышел, чувствуя, что слова с трудом срываются с моих губ. Я ведь прекрасно понимал, какого друга оставляю и как трудно будет нам прощаться навсегда.

* * *

Когда я вернулся в конюшни, расположенные неподалеку от «Белого гуся», то с удивлением обнаружил, что никто меня не встречает, хотя все выглядело так, словно конюхи только что вышли. Я еще, помнится, решил, что, возможно, они отлучились выпить горячего чая. Уверенный, что они скоро вернутся, я сам расседлал лошадь, накрыл ее попоной и, повесив седло на стену, вышел на темную заснеженную дорогу, ведущую к «Белому гусю». Из гостиницы доносился гомон голосов, но вокруг конюшни было тихо. Я несколько раз окликнул конюхов и по-немецки, и по-французски, и по-английски, и даже по-русски, но никто не отозвался. Это показалось мне странным, но я постарался отогнать дурные предчувствия и зашагал по заснеженной дороге к «Белому гусю», стараясь не вспоминать, что на этой самой улице был убит Марш.

Примерно на полпути я услышал за спиной шаги, но, обернувшись, никого не увидел, только закрытые двери лавок. Я двинулся дальше и уже был почти на углу, когда услышал короткий лязгающий звук и характерный хруст костей, когда сквозь них проходит клинок.

Отскочив в сторону, я резко обернулся, выхватив саблю, но все уже было кончено. В двух шагах от меня стоял Монтроз с кинжалом в руке. Глаза у него были широко открыты и с недоумением смотрели на двадцать дюймов сабельной стали, торчащей у него из груди. Потом его взгляд остекленел, и он рухнул на снег.

Горлов спокойно вытащил саблю из трупа и вытер ее о плащ Монтроза.

— Это кто? — поинтересовался он, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто, кроме нас, не видел, что произошло.

— Н-не знаю, — соврал я, пытаясь прийти в себя.

Горлов присмотрелся к телу.

— Похоже, это англичанин. Одет хорошо. Явно не грабитель. Зачем ему понадобилось убивать тебя?

— Не знаю.

Горлов кивнул, словно и не ждал другого ответа, а потом, снова оглянувшись по сторонам, вдруг схватил меня железными пальцами за горло и впечатал в деревянную стену дома. Тщетно я пытался освободиться — силища у него была невероятная.

— Я пошел следом за тобой, потому что заметил, что ты чего-то не договариваешь, а если ты рискуешь своей жизнью, то значит, подставляешь под удар и меня! — прорычал он.

Горлов ослабил хватку, чтобы я мог дышать, но не отпускал меня. Должен признать, что я часто думал о том, как рассказать ему о своей миссии, но никогда не предполагал, что в этот момент мой лучший друг будет держать меня за горло, а у моих ног будет лежать окровавленное тело моего несостоявшегося убийцы.

— Знаешь, — я потер онемевшую шею. — Я верю в демократию…

Он коротко хохотнул.