Любовь и честь

— Завтра же венчаемся! — крикнул он так, что было слышно, наверное, и за пределами Санкт-Петербурга. — Приглашай на свадьбу всех, кого хочешь!

* * *

Мне казалось, что Горлов и Мартина Ивановна пригласили на свадьбу весь город. Церковь была слишком мала для такой толпы гостей, и тем, кто опоздал, а в их числе были и князь Мицкий с Натальей, пришлось стоять на улице. Самолюбие Мицких было уязвлено, но Горлова это только позабавило. Лорд Шеттфилд не приехал, зато была Анна, сидевшая рядом с благородными дамами, но, к моему облегчению, ее присутствие ничуть не расстроило Беатриче, стоявшую рядом с невестой. Шарлотта привела маркиза и целую толпу придворных, среди которых была и Никановская. Даже Зепша приехала. В толпе я видел и наших офицеров, и постояльцев «Белого гуся», и ту самую девушку из табачной лавки. Здесь все были соседями, которые с бурным одобрением встретили пару, появившуюся в дверях церкви.

На всем пути молодых к дому Мартины Ивановны, который находился всего в ста ярдах от церкви, зажгли факелы и выкати ли бочонки с водкой и бочки с вином. Соседи вынесли на улицу приготовленные накануне блюда, и каждый мог угощаться вволю. Сам Горлов напился до изумления и выплясывал с гостями на снегу. Мартина Ивановна не отстала от него. Даже Тихон был навеселе, хотя он был трезвее, чем взрослые, что, впрочем, не мешало ему весь день плясать с остальными гостями.

33

Если воздух может сверкать, значит, в этот вечер во дворце он сверкал и искрился. Карлики, экзотические танцовщицы, музыка, роскошные платья, каскады драгоценных каменьев, горы изысканных блюд, водопады вина и водки — все это слилось в один круговорот. Столы были накрыты в четырех залах, чтобы вместить всех гостей. Бесконечные вереницы слуг, несущих блюда с едой на сервированные золотой посудой столы, словно баржи на реке, скользили по залам…

Мы приехали чуть позже остальных, когда хмель уже ударил в головы гостей. Вообще-то мы не хотели опаздывать, но Мартина Ивановна наотрез отказывалась ехать, пока не закончила возиться с платьем, которое, по ее мнению, более или менее подходило для такого события.

Пока церемониймейстер двора искал наши имена в списке приглашенных, я шепнул Горлову:

— Первым иди ты.

— Генерал Горлов! — прозвучал сочный баритон церемониймейстера.

Мартина Ивановна крепко вцепилась в руку Горлова, когда они шли за лакеем на свои места. В зале раздались аплодисменты. Некоторые вставали со своих мест, чтобы лучше рассмотреть нового гостя. Все разглядывали его с любопытством, а женщины не сводили глаз с героя, о котором шумел весь Санкт-Петербург. На сопровождающую его даму никто не обращал внимания. Разве что женщины беглым взглядом скользнули по ее платью.

Теперь настала моя очередь, и я в двух словах объяснил церемониймейстеру, каким образом меня объявить. Он кивнул и, выждав, пока я проскользну в зал к своему месту, объявил:

— Полковник Селкерк!

Многие уже и так заметили, что я стою у своего места, отодвинув соседний стул. Дамы, полагаю, сразу поняли, в чем дело, и вместе с мужчинами смотрели, для кого я держу этот стул, когда в зал вошла Беатриче.

Мартина Ивановна просто превзошла сама себя, и теперь Беатриче в скромном, но изысканном белом платье выглядела просто ослепительно. На ее шее красовалась белая лента с камеей, а на плечи был наброшен алый шелковый шарф. Сама Мартина Ивановна оценила свой шедевр очень просто (а Горлов, разумеется, передал мне эти слова):

— Зачем соперничать с тем, что дал ей Господь? Я всю жизнь пыталась сделать богатых дам красивыми, подчеркнуть их грудь и талию, которыми Бог не сподобился одарить их. А она такое совершенное творение, что мне и делать-то нечего было.

И когда Беатриче шла ко мне через зал и на ее пути затихали разговоры, чтобы снова вспыхнуть восхищенным шепотом за ее спиной, я чувствовал гордость, невероятную гордость из-за того, что этот ангел небесный идет ко мне.

Никто не узнал ее, если даже и видел когда-то. Все присутствующие были уверены, что эта сказочная красавица принадлежит их кругу и оказала мне честь только из-за того, что я стал знаменит. Впрочем, даже те, кто видел Беатриче раньше, никогда не обращали на нее особого внимания, а я и сейчас видел в ней то, что им никогда не увидеть.

Я поцеловал ей руку, пододвинул стул, и мы, наконец, уселись за стол. Ужин продолжался все так же весело, и мы вчетвером присоединились к этому веселью, хотя и не выпили столько, сколько успели выпить остальные гости. Но нам это не было нужно, потому что мы и так находились наверху блаженства.

Объявили танцы. Я подал руку Беатриче, и мы двинулись было к танцующим парам, когда меня окликнул женский голос:

— Кайрен!

Я обернулся и увидел Шарлотту, стоявшую позади нас.

— Познакомьте же меня с вашей прекрасной подругой! — улыбаясь, сказала она, глядя на Беатриче и не узнавая ее. Но потом в глазах Шарлотты появилось что-то похожее на сомнение, словно она пыталась вспомнить, где видела эту красивую девушку.