Любовь и честь

По лицу Эдриана было понятно, какая внутренняя борьба происходит в его душе.

— Ты должна была рассказать мне.

Нора вздохнула:

— Зачем? Когда мы встретились в следующий раз, я была уже замужем. Что бы это дало нам обоим?

Тусклый взгляд его глаз без слов говорил, что ему нечего на это ответить. Судьба поймала в ловушку их обоих.

— А кроме того, — смягчаясь, продолжала она, — мой муж мог причинить тебе неприятности. Брак со мной обогатил его. По-моему, на шесть тысяч фунтов. Но его гордость была бы задета, знай он, что тебе известно, какое соглашение он заключил с моим отцом. Тоу предпочитал, чтобы ты считал его доверчивым простаком, а не расчетливым мужем шлюхи.

Эдриан подался к ней так резко, что Нора вздрогнула.

— Не называй себя так.

— Это всего-навсего слово, — негромко возразила она. — Ты лучше всех знаешь, можно ли его отнести ко мне.

Казалось, у Эдриана нет ответа на этот вопрос. Он с такой жадностью вглядывался в ее лицо, как будто хотел понять, кем она стала сейчас.

Нора тоже не знала, кем они стали друг другу. Несколько минут назад все было ясно. Роль каждого была определена. Вдруг ей подсознательно хочется, чтобы все оставалось как прежде? Может, безопаснее соблюсти дистанцию и вернуться к назначенной роли?

— Эдриан, — напряженным шепотом начала она, — может, нам лучше стать откровенными врагами? Думаю, враги могут уважать друг друга.

Он измученно покачал головой, странно хмыкнул и шагнул к Норе.

— Дурочка.

Она завороженно следила за ним и вскрикнула, когда Эдриан поднял ее и заключил в объятия. Голова у нее закружилась. Ладонь Эдриана легла на ее щеку.

— Что?..

— Ш-ш-ш...

Подхватив Нору крепкими руками, он осторожно понес ее к кровати. От покрывала пахнуло лавандой. Нора изумленно подняла взгляд. Ее сумеречному сознанию вдруг представилось, что на лице Эдриана отразилась нежность, которой она не видела много лет.

Он наклонился над ней так низко, что она видела темные черточки на роговице глаз, видела, как их яркая зелень делается золотистой вокруг зрачков. Он пристально всматривался в ее лицо, его дыхание согревало ей кожу. Нора лежала не двигаясь и не пыталась понять, что означает этот взгляд, а просто впитывала в себя лихорадочный жар его тела. Все произошедшее казалось ей сном, и она больше не старалась вникнуть в смысл событий.

— Я спрошу еще раз, — очень мягко произнес он и осторожно убрал прядь волос с ее лица. — Зачем приезжали те люди?

Нора облизала губы. Эдриан не сводил с нее глаз, отчего по ее телу распространилась огненная волна. Она чувствовала себя как пьяная.

Сон это или не сон, но он опасен. Нора плотно сжала губы и резко вздохнула.

— Я не предам своего брата. Тебе придется заставить меня как-то иначе.

Эдриан не сводил с нее глаз.

— Предложи, как.

— Не могу. Я должна расплатиться с ним за добро.

Он мрачно улыбнулся:

— Я тоже.

Норе послышалась в его голосе кровожадная нота. Она закусила губу, хотя надо было вступиться за Дэвида, рассказать о его доброте, потребовать, чтобы Эдриан пощадил брата. Нора прекрасно знала, как это бывает у мужчин — тогда, во внутреннем дворе Ходдерби, Дэвид не щадил Эдриана. И он никогда не согласился бы на брак между членами их семей.

Она сама должна защитить Дэвида, ибо Эдриан этого ни за что не сделает.

Продолжая смотреть на Нору, Эдриан отступил на шаг, потом развернулся и пошел к двери.

Нора испуганно приподнялась на локтях. Он что, хочет уйти? Решил покончить с допросом? Но у нее самой есть вопрос.

— Что ты имел в виду, когда назвал меня дурочкой?

Уже взявшись за ручку, Эдриан обернулся. Нора почувствовала, как он напрягся, но его ответ прозвучал вполне мирно:

— Засылайте, миледи. Сладких вам снов.

Дверь тихонько закрылась.

Глава 9

Часовня была узкой и темной. Ее сложили из тесаного камня, когда на троне еще сидел Плантагенет. Эдриан опустился на жесткую холодную скамью. Узкие окна с рифлеными стеклами едва пропускали свет восходящего солнца.

В нем бушевал холодный гнев. Хотелось разбить что-нибудь, уничтожить, растоптать.

Его взгляд упал на золотой резной крест, нависший над алтарем красного дерева, на изломанную фигуру на нем. Кто-то приложил немало усилий, изображая мучения на деревянном лике Христа.

Возможно, Нора права: Бог смотрит на них, но делами этого королевства не занимается. В своем Сыне он исчерпал интерес к страданиям и теперь лишь ждет Судного дня.

А может быть, даже и не смотрит. Могли Христос терпеть молитвы Дэвида Колвилла и его отца?

Эдриан резко выдохнул. День ее свадьбы навсегда впечатался в память, и стереть его не могли ни годы, ни расстояние. Он во всех подробностях помнил, как сверкали кольца на руках Норы, когда она подняла кубок с вином. Помнил запахи празднества — ароматы вина и жареного мяса. Помнил мелодии, доносившиеся с галереи над головами пирующих. Помнил, как испытал потрясение, удар, боль от которого так и не стихла. Помнил, как попятился из зала и почувствовал лезвие у своего горла...