Любовь и честь

Медленно, с непередаваемой грацией Беатриче прошла по кухне и присела на солому. Я сел рядом с ней и, последовав ее примеру, обхватил колени руками и уставился на тлеющие угли. Не успел я придумать тему для разговора, как она спросила сама:

— А что вы знаете о поляках?

Нервно, словно школяр на экзамене, я облизнул губы.

— О поляках? Знаю только, что их страна лежит между двух других стран, которые то мирятся, то воюют между собой. Но мир между Россией и Германией для Польши еще хуже, чем война, потому что обе державы не дают Польше объединиться и стать независимой. Говорят, что поляки жестоки и глупы, но сомневаюсь, что они сами о себе так думают. Я видел поляков в битвах и знаю, что они бесстрашны и храбры. И еще очень отчаянны и принимают смерть на поле боя как должное.

Беатриче кивнула, но я не понял, как она отнеслась к моим познаниям.

— А правда, что мальчиком вы спали на кухне? Княгиня Бережкова была несколько смущена тем, что простолюдин смог стать офицером.

— Понимаю. Что ж, я действительно в детстве спал на кухне, но не такой большой. Наша кухня находилась прямо в доме, и отец сам готовил еду.

В дверь тихо постучали.

Беатриче бесшумно скользнула в большую комнату и беззвучно закрыла за собой дверь. Я еще мгновение зачарованно смотрел ей вслед, потом поднялся и открыл входную дверь.

На пороге стояла Анна Шеттфилд. Ее лицо в обрамлении серебристых мехов, в которые она куталась, казалось еще бледнее при свете луны. Она скользнула внутрь, и я закрыл дверь.

— Анна!

Она прижала палец к губам.

— Наташина служанка спит?

— Там тихо, — уклончиво ответил я.

Анна прошлась по комнате и повернулась ко мне. Если Беатриче стояла за дверью и слушала, то мисс Шеттфилд находилась как раз между нами. Увидев лицо Анны, я сразу понял, что она нервничает и в любую секунду готова убежать обратно.

— Я… я пришла предупредить вас, капитан.

— О чем?

— Обо всем. — Увидев мое недоумение, она попыталась объяснить:

— Здесь больше опасностей, чем я могу перечислить.

— Опасностей для меня лично или для всех нас?

— Кое-что опасно для всех, а кое-что лично для вас. И, боюсь, вы слишком… наивны, чтобы заметить опасность.

— Вы несколько смущаете меня, мисс Шеттфилд.

— А вы меня, капитан.

— Анна… я не понимаю… вы пытаетесь помочь мне, или вам самой нужна помощь?

— Мне уже не поможешь.

Любой мужчина запротестовал бы, услышав такие слова из уст восемнадцатилетней девушки, но она произнесла их так убежденно, что я не нашелся, что ответить. Воспользовавшись моим замешательством, она направилась к двери, но я окликнул ее:

— Анна! Что такое прувер?

Она медленно повернулась и прижалась спиной к двери.

— Возможно, это только слухи, но исходя из того, что я знаю, это, скорее всего, правда. Царица — женщина сладострастная и романтическая, поэтому часто меняет любовников. Если появился новый кандидат, то выбирают прувера — женщину, которая переспит с ним, чтобы убедиться, что он будет достоин императрицы в постели и не оконфузится.

Пока я обдумывал ее слова, она открыла дверь.

— Анна, погодите! А среди тех, кто едет с нами, есть прувер?

Но она уже скользнула в ночь, оставив меня без ответа.

Я задумчиво прошелся по комнате, обдумывая слова Анны, и остановился у двери в большую комнату.

— Беатриче, — тихо постучал я. — Вы еще не спите?

Она ответила что-то невразумительное.

— Извините, я не расслышал.

На этот раз голос ее прозвучал четко и достаточно громко:

— Я не прувер.

13

Мы покинули усадьбу Бережки ранним утром. Князь и княгиня махали нам вслед. Я заметил, что княгиня что-то высказывает супругу, а тот, как обычно, улыбается, словно радуясь, что гости уехали и можно опять вернуться к своей спокойной буколической жизни.

Лошади хорошо отдохнули и резво мчались по заледеневшему тракту. Мы с Горловым оба ехали верхом, обеспокоенные вчерашним упоминанием князя Бережкова о казацком бунте. Посоветовавшись, мы решили, что ехать верхом посменно будем только в том случае, если замерзнем или выбьемся из сил.

Состояние Горлова очень тревожило меня. Едва поместье Бережковых скрылось из виду, как он тут же потерял всю свою молодцеватость и выправку, присущую кавалерийским офицерам, когда они гарцуют на глазах у зрителей. Теперь он мешком сидел в седле, и я сомневался, хватит ли у него сил продержаться хотя бы десять верст.

— Похоже, что графиня Бельфлер совсем истощила твои силы, — заметил я.

— Тебя бы она и не так измочалила, если бы ты ей позволил, — отмахнулся Горлов, пытаясь выпрямиться в седле. — Что ж, я сам виноват, что разбудил в ней такую страсть. А ты тоже хорош, развратник! Две дамы сразу! Не ожидал от тебя!

— О чем ты? — спросил я, хотя прекрасно все понял.

— Я знаю, кто был у тебя вчера ночью. — Горлову, очевидно, стало немного легче, и он выпрямился в седле. — Мы с Антуанеттой — графиней Бельфлер — видели из окна, как Анна Шеттфилд вошла к тебе в кухню, когда ты был там с маленькой полькой. Надеюсь, Беатриче присоединилась к вам? Ведь трудно быть так близко к акробатам и не поучаствовать в цирковом представлении.