Вместе с великими княжнами она училась танцевать менуэт. На другой день после казни Пётр повелел императрице сесть в сани и повёз её на Троицкую площадь мимо эшафота, мимо трупа казнённого. Екатерина сидела в санях спокойно, продолжала улыбаться.
Взглянув на голову, посаженную на кол, кротко произнесла:
– Как жаль, что у придворных может быть столько испорченности.
Через несколько часов в покоях императрицы поставили стеклянный сосуд со спиртом, в котором плавала голова Монса. Екатерина спокойно улыбалась…
Пётр, наконец, взорвался. Его тело содрогалось от конвульсий. Побледневшее лицо кривилось от судорог. Округлившиеся глаза бешено блуждали. Около получаса он метался из угла в угол в покоях императрицы, не говоря ей ни слова. Екатерина тоже молчала, но уже не улыбалась.
– Всяк человек есть ложь…
С бешеным спокойствием Пётр грубо схватил Екатерину за плечо, подтолкнул к великолепному венецианскому зеркалу.
– Видишь стекло сие? Презрительное вещество, из коего оно составлено, было очищено огнём и служит ныне украшением дворца моего. Но одним ударом руки моей оно снова превратится в прах, из коего извлечено было. Пётр размахнулся, и осколки посыпались на паркет.
– Разве теперь твой дворец стал лучше? – сделала вполне мужественное замечание Екатерина.
Что касается любовницы, то царь получил удовлетворение от того, что через 10 или 12 дней после казни, о которой только что говорилось, ей показали тело её любовника и его голову, посаженную на кол посреди площади. Он заставил её пересечь эту площадь по диагонали, чтобы перед ней предстало всё это ужасное зрелище с эшафотом. Царь совсем не подготовил её к такому зрелищу. Он ей предложил, выезжая из дворца на открытых санях, направиться в отдалённый квартал, куда они часто ездили вместе. Всё время, пока они пересекали площадь, он пристально и злобно следил за ней. Но у неё хватило твердости сдержать слёзы и не проявить никакого волнения.
…С заостренного кола угрюмо смотрела на пышный поезд голова Виллима Ивановича Монса.
Я знаю, что это приключение дало повод как в России, так и в дальних странах, подозревать Екатерину в том, что она, как ловкая женщина, предупредила [дальнейшие] намерения своего мужа, отравив его.
Ей не чуждо было чувство любви, и, казалось, она была создана для неё.
28-го. В 6-м часу пополуночи в 1-й четверти его Императорское Величество Пётр Великий преставился от сего мира, от болезни урины запору.
Пётр перестал стонать, дыхание остановилось – в 6 часов утра 28 января Пётр умер на руках Екатерины.
Государыня всё это время почти не отходила от него, и сама закрыла ему рот и глаза третьего дня, 8-го числа сего месяца, в 5 часов утра.
И пока он лежал в агонии, Екатерина, заливавшаяся слезами у его изголовья, время от времени осушала глаза и спешила в соседнюю комнату, где обсуждала с Меншиковым, Толстым и Бутурлиным способы и условия государственного переворота, обеспечивавшего за ними власть.