Любовь и диктатура

[По смерти Петра] её первой заботой было стремление не пренебрегать никакими внешними проявлениями чувств, чтобы показать ту боль, какую ей должна была причинить смерть её мужа. В течение 40-а дней, пока его тело, согласно обычаю страны, было выставлено для обозрения публики, на парадном ложе, она приходила регулярно утром и вечером, чтобы провести полчаса около него. Она его обнимала, целовала руки, вздыхала, причитала и проливала всякий раз поток искренних или притворных слез. В этом выражении нет никакого преувеличения. Она проливала слезы в таком количестве, что все были этим удивлены и не могли понять, как в голове одной женщины мог поместиться такой резервуар воды. Она была одной из самых усердных плакальщиц, каких только можно видеть, и многие люди ходили специально в императорский дворец в те часы, когда она была там у тела своего мужа, чтобы посмотреть, как она плачет и причитает. Я знал двух англичан, которые не пропустили ни одного из 40 дней. И я сам, хотя и знал, чего стоят эти слёзы, всегда бывал так взволнован, как будто бы находился на представлении с Андромахой.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991.

Мнение вельмож расходились в одном пункте. Гг. Голицын, Репнин, Долгорукий и один из Апраксиных, президент юстиц коллегии согласились, что Правительницей должна быть Царица вместе с сенатом, но настаивали на необходимости объявить наследником престола великаго князя, усматривая в этом единственное средство сохранить спокойствие и избежать междоусобной войны. Кн. Меншиков, Толстой и адмирал Апраксин утверждали, наоборот, что такое распоряжение именно и вызовет то бедствие, котораго желают избежать, потому что в России не существует закона, определяющего время совершеннолетия Царей. В ней Царь, будучи неограниченным и самодержавным властелином, берёт бразды правления в свои руки в самую минуту смерти своего отца. Если вздумают, провозгдашением великаго князя Царём, установить как бы двойственную власть, то часть вельмож и большинство невежественнаго народа непременно возьмут его сторону, и тогда законы и сенат, который, под твёрдою властью Государя, служат надежнейшим оплотом оных, будут скоро попраны, ибо люди, ослеплённые корыстолюбием, или жаждущие перемены власти, опасности коей не понимают, неизбежно начнут устраивать заговоры и всяческия смуты. В том положении, в каком находится Россйская империя, ей нужен властелин мужественный, опытный в делах, способный крепостью своей власти поддержать честь и славу, окружающие империю, благодаря неусыпным трудам покойнаго Царя, и в то же время разумным и просвещённым милосердием сделать народ счастливым и преданным правительству. Все эти качества соединяются в Царице, которая научилась искусству править государством от своего супруга, всегда доверявшаго ей самыя важныя тайны, на деле несомненным образом доказала и героизм свой, и великодушие, и преданность русскому народу и, наконец, сделала очень много добра и в общественных делах, и частным людям, а зла не делала ещё никогда и никому. Впрочем, оставляя в стороне все прочие доводы, торжественное коронование Царицы, присяга, принесённая ей по этому случаю всеми подданными, и всенародно пронзнесённыя им перед этим событием слова Царя неоспоримо доказывают волю покойнаго Монарха и обязанность народа повиноваться ей. Эту речь произнёс Толстой, а кн. Меншиков поддержал её угрозой приказать убить всех, кто станет противиться этому распоряжению. То же самое говорили и гвардейские офицеры, с намерением помещённые в углу дворцовой залы, где происходило заседание совета, а между тем кое-кто шептал на ухо сенаторам, что они, ведь, все подписали смертный приговор Царевичу, отцу великаго князя.

Кампредон, Жак де – Графу де Морвилю. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 52. СПб. 1886. С. 438

И ещё кое-что в дополнение к сказанному

Последняя царица

В первой части этого повествования мы рассказали о любви. Была она и трогательная, и плодотворная, и драмой исполнена. Но Пётр был неординарен и в нелюбви. Продолжим об этой оборотной тёмной стороне его души.

Несчастливая судьба царицы Евдокии, первой жены Петра, полностью укладывается в ту жестокую схему, которую уготовил русской жизни грозный преобразователь.