Сохранился рассказ большевички Елены Власовой о встрече Ленина с Инессой Арманд. Власова, знавшая Инессу по совместной работе в Москве, была поражена происшедшей в ней перемене: «В мае 1909 года я её снова встретила уже в Париже, в эмигрантской среде. Первое, что у меня вырвалось при встрече, это возглас: «Что с вами случилось, Инесса Федоровна?». Инесса грустно ответила: «У меня большое горе, я только что похоронила в Швейцарии очень близкого мне человека, умершего от туберкулёза». Глаза Инессы были печальны, она очень осунулась и была бледна. Я поняла, что об этом больше говорить не следует, – Инесса страдает…»
…Она была настоящей французской красавицей: тонкое, овальное лицо, волнистые волосы, умный лоб, широко поставленные и широко раскрытые глаза, изящно изогнутые брови, сильный нос, чувственный рот и округлый подбородок, говорящий о страсти и решительности.
Не исключено, что в советские времена фотографии Инессы при воспроизведении в печати специально ретушировали, чтобы сделать её менее красивой и таким путём положить конец слухам об отношениях между ней и Лениным. Она действительно была красавицей – длинные, волнистые золотисто-каштановые волосы, высокие, четко выраженные скулы, нос с лёгкой горбинкой, восхитительно чувственные ноздри, чуть выдающаяся вперёд верхняя губа, белые ровные зубы, роскошные тёмные брови и изящная фигура, сохранившаяся даже после пяти родов.
Одни в Париже и в Лонжюмо считали её красивой, другие только «еле хорошенькой», указывая, что лицо у неё ассиметричное и слишком длинное, а рот слишком широкий. В общем, её любили, но говорили, что в партии она выдвигается только по протекции: неожиданно в неё влюбился Ильич! Главный спор в сплетнях шёл преимущественно о том, «живёт» ли он с ней или же роман платонический?
В 1911-1912 гг. внимание, которым её окружает Ленин, всё время растёт. Оно бросается в глаза даже такому малонаблюдательному человеку, как французский социалист-большевик Шарль Рапопорт: «Ленин, – рассказывал он, – не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки»
Намёк на особые отношения Ленина и Арманд можно найти и в воспоминаниях Лидии Фотиевой, ставшей после Октябрьской революции секретарём Ленина. Во время одного из посещений парижской квартиры Ленина Фотиева обратила внимание, что Надежда теперь спит в комнате матери, а не в супружеской спальне.
Вызывает любопытство и то, что Инесса Арманд, являвшаяся временами чуть ли не членом семьи Ленина, была в его письмах к родным фигурой умолчания: в них её имя не упоминалось ни разу (!). Крупская коснулась имени Арманд один только раз, однако, не назвав её имени: в конце 1913 года Надежда Константиновна написала в письме к матери Ленина, что вместе с ними на концерте была «одна наша знакомая». Значит, было что таить от матери и свекрови…
Крупская, в особенности после того, как заболела, но и до этого, вряд ли могла возбудить романтические чувства.
Наружность Инессы, её интеллектуальное развитие, характер делали из неё фигуру, бесспорно, более яркую и интересную, чем довольно-таки бесцветная Крупская. Ленин ценил в Инессе – пламенность, энергию, очень твердый характер, упорность.
– Ты, – писал он ей 15 июля 1914 г., – из числа тех людей, которые развертываются, крепнут, становятся сильнее и смелее, когда они одни на ответственном посту.
Совершенно неожиданной показалось мне одно ленинское сравнение, которое вычитал я в полном его собрании. Говоря о диалектической вершине соответствия красоты и целесообразности, он приводит в пример женскую грудь. Значит, он в этом деле всё-таки понимал толк… Знал, о чём говорит… Может быть, именно грудь Инессы имел он в виду?
Недаром тогда бытовала шутка, что товарищ Инесса являет собой редкостный случай полного единства формы и содержания и в качестве такого примера должна быть включена в программы по диалектике.