По правде говоря, я уже в течение нескольких дней беспокоюсь: никаких известий от Вас! Если Вы обижены на меня, Вы бы, вероятно, написали другим друзьям, но, насколько известно, Вы не пишете никому! Если я в ближайшие дни не получу от Вас письма, я напишу нашим друзьям, чтобы узнать, не заболели ли Вы. Я уже не один раз осведомлялся насчёт писем до востребования – нет ничего.
…Как Вы себя чувствуете? Довольны ли Вы? Не скучаете ли Вы? Заняты ли Вы очень? Вы мне причиняете много огорчений, лишая меня совершенно вестей о себе!..
Если возможно не сердись на меня. Я причинил тебе много боли, я это знаю… Преданный тебе В. У. После твоего отъезда из Парижа (англ.).
Как-то у тебя? Есть ли малярия? Ежели хоть малейшая опасность её, разумнее бы всего было уехать, благо пансион не связывает.
Дорогой друг! Вчера я совершил прогулку в горы (после того как целые недели шли дожди, погода хорошая) и потому вчера не ответил на Ваше письмо. Я очень доволен, что вы все здоровы, не больны, и что вы заняты.
О, мне хотелось бы поцеловать тебя тысячу раз, приветствовать тебя и пожелать успехов: я вполне уверен, что ты одержишь победу.
Искренне твой В. И.
В середине 1914 года, когда отношения между ними уже охладели, Ленин попросил Инессу вернуть его письма. Скорее всего, он хотел уничтожить свидетельства прошедшего романа: а для чего ещё могли понадобиться ему старые письма?
В начале июля 1914 года между Лениным и Арманд шли объяснения в связи с проведённым «расставанием» и уничтожением писем, которые Ленин писал Арманд: «Никогда, никогда я не писал, что я ценю только трёх женщин. Никогда!!! Я писал, что самая моя безграничная дружба, абсолютное уважение и доверие посвящены только 2—3 женщинам. Это совсем другая, совсем-совсем другая вещь.
Надеюсь, мы увидимся здесь после съезда и поговорим об этом. Пожалуйста, привези, когда приедешь (т.е. привези с собой) все наши письма (посылать их заказным сюда неудобно: заказное письмо может быть весьма легко вскрыто друзьями. – И так далее…). Пожалуйста, привези все письма, приезжай сама, и мы поговорим об этом».
Погода прекрасная. В последнее воскресенье мы предприняли великолепную прогулку на «нашу» маленькую гору. Вид на Альпы был необычайно красивым; я очень жалел, что Вас не было с нами…
Мой дорогой, самый дорогой друг!
Пожалуйста, пиши подробнее. Иначе я не могу быть спокойным… Твой В. И. <…>
Наилучшие, приветствия в связи с приближающейся революцией в России.
Дор[огой] др[уг]! Посылаю письмо Гриши (Г.Я. Беленький. – Е. Г.). Надя шлёт привет Вам и всем. Лечение её идёт, кажись, ничего, хотя здесь хуже, чем в Зёр[енберге] и я, верно, скоро уеду в Цюрих.
…Моя жизнь была связана с Инессой очень сильно, я бы сказал, кровно, насмерть. В определённый период нашей жизни, в тысяча девятьсот шестнадцатом году, мы вместе с ней решили: наши взгляды на революцию требуют пересмотра.