Любовь и другие виды спорта

— Черт побери, бабы же вечно вопят, что мы думаем не головой, а членом, — продолжал я. — Но по крайней мере, мы не малодушничаем! А женщины… они же просто шизанутые! Визжат и топают ногами, требуют уважения и равенства, защиты от сексуальных домогательств, но тут же заводятся и стонут при виде мужика, который обращается с ними как со спермоприемниками! Они утверждают, что ищут примерного семьянина, который будет мыть посуду, менять пеленки, играть с детьми, но на самом деле ищут Джона Кеннеди! Все они заявляют, что им нужен примерный семьянин Альберт Гор, а в действительности вожделеют кобеля Билла Клинтона!

— Обращайся с женщинами как с грязью, и они к тебе присохнут, — глубокомысленно заметил Алекс.

Откровенно говоря, я никогда раньше не слышал этого выражения, зато вспомнил вдруг другое, очень похожее.

— Всякая женщина обожает фашиста, — процитировал я.

— Вот именно, — отозвался Алекс. — Неплохо сказано, Хемингуэй.

— Это не я придумал, а Сильвия Плат.

— Одна из твоих подружек? — заинтересовался Алекс.

Я автоматически кивнул, погруженный в свои мысли:

— Ее тоже бросили.

— Правда? Она еще свободна?

— Не в твоем вкусе, — отрезал я и направился к другому тренажеру.

— Дело в том, — Алекс не отставал от меня, — что женщин притягивают сильные, уверенные в себе мужчины. Конечно, они хотят уважения, равенства и всего остального. Но все равно им нужен настоящий мужик, который возьмет власть в свои руки.

Я остановился и посмотрел на него с любопытством.

— А почему? — распалялся Алекс. — Потому что подсознательно они хотят, чтобы их покорили. Чтобы их пленили. Овладели ими. Продемонстрировали силу.

Я отвернулся и двинулся дальше.

— Не изнасиловали, — поспешно объяснил он, — а схватили. Как Ингрид Бергман в «Касабланке» или как Скарлетт. Помнишь, как в «Унесенных ветром» Ретт подхватывает ее на руки и тащит вверх по лестнице? Вот этого женщине и нужно. Сила и романтика. Им нужен Богарт. Или Хемингуэй, — добавил он, полагая, что хоть это меня заденет. — Или Джон Уэйн. Мужчина, который не знает отказа. Они хотят, чтобы их таскали за волосы.

Я нарочито громко вздохнул.

— Я тебе говорю, чувак! Вспомни Кинг-Конга: горилла похищает блондинку и утаскивает с собой. Эта тварь готова убить любого, кто посягнет на ее игрушку. И что блондинка? Сперва ей страшно до одури, а потом она втюривается в гориллу, тоже до одури.

Я с сарказмом смотрел на него. Алекс поймал мой взгляд и нахмурился.

— Ну ладно… А ты глянь, кого рисуют на обложках этих дебильных любовных романов, которые американки хавают миллионными тиражами. Не Шварценеггера. И не Фила Донахью, которого хоть в платье выряди, все равно останется мужиком. А этого красавчика Фабио! Пещерного человека двадцать первого века!

— Значит, по-твоему, чтобы пользоваться успехом у женщин, надо стать неандертальцем?

— По-моему, нужно давать им то, что они хотят. Нужно опуститься до их уровня. — Алекс замолчал, оглянулся на пыхтящего в углу толстяка и снова повернулся ко мне: — По-моему, Джон Уэйн никогда не носил латекс.

Я вдруг представил картину: Джон Уэйн — настоящий ковбой с обветренным лицом, крепко сидящий в седле, — облачен в обтягивающее трико. Жуть!

Глава шестая

Любовные истории сродни снежной лавине, цунами или урагану: если угодил в эту стихию — спасения не жди.

Через пару дней после нашего с Алексом разговора я обнаружил на автоответчике сообщение от Джени.

— Привет! — весело и беззаботно щебетала она. — Вот решила звякнуть, поблагодарить, что нашел минутку завернуть на день рождения. Жаль, не удалось поболтать как следует. Приволоклось больше народу, чем мы рассчитывали. И потом, ты так быстро слинял! Куда-то торопился?..

Не надо быть Кассандрой, чтоб предугадать, что будет дальше.

— Заметила, ты болтал с сестрой Мэтта. Замечательная де-е-е-вушка-а-а, — протянула Джени со значением. — К тому же не замужем.

Хотя в комнате никого не было, я непроизвольно закатил глаза.

— Кстати, — продолжала она, — не собираешься прошвырнуться в Мет[6] на следующей неделе? Ты ведь, кажется, все еще член благотворительного клуба?

Ну, в общем, да. Хотя я об этом почти забыл.