Любовь и фантастика (сборник)

– Два рыцаря не могут сражаться именем одной дамы. Я знаю. Если рыцарь хочет получить право сражаться за сеньору… которая уже отдала свое сердце другому… он должен вызвать ее рыцаря на поединок. Я знаю закон.

– Диего, милый, – сказала я. – Не вызывайте Аманесера. Мне будет очень жаль вас, поверьте.

– Правда? – тихо спросил он.

– Ну конечно.

Он вдруг улыбнулся. Смущение, робость, чувство вины слетели с него, как шелуха, он выпрямился, поднял острый подбородок, и я впервые увидела, что он выше меня на голову.

– Спасибо вам, донна Клара. Мне… придется выбирать. Либо я никогда не опояшусь мечом, либо я вызову все-таки на поединок дона Аманесера… Знаете, я страшно ему благодарен. Если бы он не убил моего бедного сеньора, я никогда не узнал бы… прожил жизнь – и не узнал бы, что вы есть на свете. Конечно, грустно будет, если… когда он меня проткнет копьем, но ведь и справедливо, и… красиво! А может быть…

Его лицо изменилось. Только что передо мной стоял влюбленный мальчишка – и вдруг мужчина, ждавший своего часа, рывком перехватил управление в его лохматой голове.

– Донна Клара, – сказал Диего неожиданно низким хрипловатым голосом. – Конечно, дон Аманесер непобедим. Но ведь и я стану сражаться вашим именем! А я, может быть… донна Клара, ведь моя любовь не слабее, чем у дона Аманесера! Я бы вышел с ним на поле… не для того, чтобы погибнуть за вас. А для того, чтобы жить. Донна Клара… вы разрешите мне хотя бы… попробовать?

Он протянул руку.

Следовало остановить наглеца раньше. Я сама виновата – была к нему слишком добра. Слишком многое позволяла. А теперь придется проявить жестокость.

Я отправлю его прочь. С позором выставлю за ворота. Я велю вышвырнуть его с крыльца вниз головой…

У него была жесткая, неожиданно волевая ладонь. Некстати вспомнилось, как мы вместе просматривали чип побежденного рыцаря-сладострастника, донора аккумулятора для пушки…

Почему он должен расплачиваться за мои ошибки? Надо просто сказать ему – мягко – чтобы не зарывался. Сказать – сейчас…

Он легонько сжал мою руку. Горячая. Сильная. Умная ладонь. Мурашки побежали от его руки – по моей, выше и выше…

– Донна Клара… Ради вас. Вашим именем. Всегда.

* * *

Я заперлась в своей комнате и не вышла к ужину. Я вышивала цветущее апельсиновое дерево, это была очень тонкая работа, очень кропотливая – стежок за стежком. Болели глаза, и очень болели натруженные пальцы. Я вышивала при свечах, не поднимая головы, до рассвета; всякий раз, когда я пробовала остановиться и отдохнуть, из темноты ко мне являлось разгоряченное лицо Диего с прилипшими ко лбу темными прядками, с горящими глазами, с мягкими влажными губами. Тогда я принималась шить вдвое прилежнее – стежок за стежком.

* * *

Под вечер мутное зеркальце вспыхнуло, отражая нездешнее пламя. Вместо Аманесера на меня глянула женщина – мне пришлось мысленно собирать ее лицо из осколков. В маленьком зеркальце помещался либо черный глаз с красной искоркой, либо уголок изогнутого рта, либо половинка носа с раздувающейся ноздрей.

– Он мой! – с торжеством кричала женщина, и в зеркале колебались ее волосы, черные и скрученные, как проволока. – Теперь он мой! Приди и возьми его, донна Клара, возьми своего рыцаря рассвета, приходи в Замок Источника, спляшем вместе!

И заливалась хохотом, от которого у меня во рту становилось кисло.

Я придавила зеркальце подушкой – новой информации оно дать не могло, а хохот колдуньи деморализовал меня. Несколько минут ушло на то, чтобы умыться, причесаться и взять себя в руки; потом я поднялась на крышу, где вот уже вторые сутки безвылазно жил Диего.

Увидев меня, он испугался. Наверное, решил, что я пришла выгонять его, и так покорно и безнадежно глянул снизу вверх, что, будь я в самом деле настроена решительно – от этого взгляда ослабела бы…

– Диего, с Аманесером беда, – сказала я и описала все, что видела в зеркальце.

Он сразу же выпрямился, губы сжались в линию, в глазах появился металлический блеск:

– Я иду, донна Клара. Я знаю, как найти Замок Источника. Это донна Фуэнте, колдунья, у нас в поселке про нее каждый ребенок знает… Я уже иду.

– Диего! – я схватила его за рукав. – Это безумие! Донна Фуэнте сварит тебя, как цыпленка, ты не спасешь Аманесера и погубишь себя!

Я говорила как раз то, чего не следовало говорить. Он крепче сжал губы и осторожно высвободился:

– Донна Клара, я должен.

– Она же баба! – крикнула я. – Против любого рыцаря, даже и колдуна, у тебя был бы шанс, но она баба, и…

Я умолкла. Диего смотрел на меня, медленно бледнея.

– Это я виноват, – сказал он с таким ужасом, что у меня замерз кончик носа. – Это моя вина, донна Клара. Я пожелал, чтобы вы изменили рыцарю хотя бы в мыслях… И его сила предала его. В его броне появилась трещина, а донна Фуэнте… как раз и подстерегает тех, кто оступился.

– Не забывайтесь, Диего! Я не изменяла моему рыцарю… даже в мыслях!

– Тогда почему вы не приказали убить меня? Или хотя бы выгнать из дома?

Я молчала. Звездное небо медленно проворачивалось над моей головой.