Любовь и голуби

Анатолий (достает из-под стола кастрюлю, поднимает крышку – из кастрюли повалил пар). Горячая.

Иван. Да капустка с ледком, да бутылочка! Повстречались?

Анатолий. Молчит.

Пауза.

Иван. Шура, ты подумай: дальше Урала тебе пути нет, про Ленинград забудь. Родных нет, пацанка на руках. Толян дембельнулся… Целый год за тебя тут… на пилораме переживал. Я уж че ему помогать стал? У земляка, гляжу, любовь несусветная – надо помочь. Правильно?

Александра молчит.

Толя, подвигайся, выпьем, и тогда у нас полемика наладится. А то… Шура в себя не придет. Тяжело, конечно. Еще отпустили без добавки. Не каждому удается. Тоже хорошо – счастье, можно сказать. (Откупоривает бутылку с водкой.)

Александра (Анатолию). На кой … ты мне нужен, молодой человек?[1]

Короткая пауза.

Иван. Ого.

Александра (Ивану). Дай папиросу. (Закуривает.) Заложить вас, землячков, за сговор с зэчкой?

Иван. Какой сговор?

Александра. Ну… контакт.

Иван. Какой контакт?

Александра. Во-он тот… (показывает на ребенка) контакт. Лежит.

Пауза.

Иван (побледнев, сжав губы). Сама опять сядешь.

Александра. Сяду – не сяду, а вас выпотрошат.

Иван. Не успеют. Раньше дырку схлопочешь.

Александра. От тебя?

Иван внимательно смотрит на Александру, не отвечает.

Что в лоб, что по лбу…

Иван (негромко). Ага, ага, ага. Пря-амо в лобик (стучит указательным пальцем себе по лбу), вот в эту тоцецьку.

Анатолий. Ванька, перестань.

Иван (вскочив). А чего она!.. (Заходил по комнате.) С ней как люди…

Александра. Надо же. Люди… (С комком в горле.) Вы люди?

Иван. Ага, ты – люди. О дочке люди думают. Мать называется… Влетели мы, Толя, как жопы. Коф-точ-ки-чулочки… Ну и… с-сука ты… Шу-ран-чик.

Анатолий. Эй, Иван…

Иван. «Иван-Иван!..» Думать, соображать!.. Теперь куда ее?

Анатолий. Умойся, Ваня. Еще слово плохое скажешь… Не надо. Хватит.

Пауза.

Иван. Земляк… Отодвинь ребенка. Уберите девку.

Анатолий перекладывает ребенка к изголовью.

(Достает из-под матраса что-то завернутое в тряпицу.) Придавлю ненароком. (Разворачивает тряпку – в руках у него пистолет.) Сидеть я не буду. Обоих положу. Но сидеть я не буду.

Пауза.

(Наставив пистолет на Анатолия с Александрой, надевает шинель.) Завтра выходной… Пока хватятся, пара суток… да больше пройдет. Пусть ищут…

Пауза.

Александра (опускается на колени, медленно ползет к Ивану). Прости. Прости, пожалуйста… Пошутила. Прошу, миленький. Пожалуйста. (Целует Ивану ноги.) Ванечка, прости… Так больно… Я сидела… Обидно… очень, Ваня. Прости, пожалуйста… Пошутила. Давайте выпьем… Ванечка, хочешь выпить?

Иван (его колотит. Кричит, едва не плача). Нельзя так, Шура. Я же в напряжении! Мне же…

Александра (поднимаясь с колен). Да-да… Ваня… (Кидается к столу.) Вот, выпей. (Наливает Ивану, руки у нее дрожат.) Выпей. Вместе выпьем…

Иван (продолжая кричать). Напряжение ведь!.. Лопается же все!

Александра. Да, да, да…

Заплакал ребенок.

Пей, Ваня, пей. И я.

Иван (взяв стакан). Плещется.

Александра. Вместе давай. Вместе. (Помогает выпить Ивану, одновременно пьет сама.) Я, ребята, оденусь… Как хотите, так и сделаю. Все сама сделаю… Ничего… (Переодевается.) Ничего.

Пауза. Иван и Анатолий смотрят на Александру. Тело ее в шрамах, темных пятнах.

(Застегивая юбку.) Что нозд… Что ноздря… (Испуганно.) Ваша… Ой. Нет. В смысле: не стесняюсь. Вы же свои… Сейчас, ребятки… Оде-енусь. Наливайте. П-пуговка. Никак. (Говорит шепотом, как бы по секрету, а по лицу быстро-быстро текут слезы.) Это все старое… Давно не били. Ничего… Как на собаке… Медсестра я, знаю… Как было. Толя уведет на склад… Потом покормит… Наемся. А в барак вернусь… Так вот прямо… Вот так вот, так вот… так секли… Потом Толя опять придет, и они опять. Меточки эти… От папиросок. Сейчас, ребятки, сейчас. От прута. А как же им? Сексотка, думали. Правильно? Толя мне принесет – все им отдам. (Махнув рукой.) Перестали. Им стала отдавать, и перестали. Наливайте. Оделась.

Короткая пауза.