Любовь и Люсия

Теперь же Люсия словно взглянула на него в другом свете. Теперь она устыдилась своих слез у него на груди после смерти отца и не могла поверить в то, что позволила ему поселить ее у себя без чаперонки. Матушка ни за что не отпустила бы ее в дом к чужому мужчине без сопровождения — а Франческа на эту роль вряд ли подходила. Однако, потребуй Люсия чаперонку, маркиз выгнал бы ее точно так же, как певицу, и ни в какую Англию она бы с ним не поехала.

— Что мне делать, маменька? — спрашивала Люсия.

«Не надо глупить, — сказала она себе. — Разве можно ожидать, чтобы маркиз обращался с сиротой как с равной? Я всего лишь простушка и нищенка, которую он подобрал на улице и оказал милость».

Разумеется, о чаперонке не могло быть и речи, потому что Люсия ничего не значила и не могла значить в жизни маркиза. Да и чего еще можно было ожидать, если в любовницах у ее благодетеля была роскошная красавица Франческа Россо?

Пожив в Венеции, Люсия узнала, что венецианцы в основном не уделяют внимания своим женам, а аристократы предпочитают проводить время с любовницами. Куда бы ни пошла девушка со своими родителями, она всюду видел-. этих женщин — в гондолах, на площадях, выходящих из ресторанов или посещающих ложи Оперы. Женщины эти были ярко накрашены, увешаны драгоценностями и выглядели великолепно, соблазнительно и заманчиво — но не респектабельно. Вероятно, думала Люсия, не следует удивляться тому, что любовницей маркиза стала самая красивая венецианская певица — в конце концов девушка посмотрела на нее и оценила все ее прелести.

Она и не представляла себе, что столь красивая женщина может совершенно не обращать внимания на условности. Грим на сцене — дело привычное, но внешность Франчески, когда та появилась в библиотеке, была вызывающе театральна, Люсия потеряла дар речи. А когда актриса начала кричать на маркиза, впадая в самую настоящую истерику, Люсия не могла даже вздохнуть. Ей казалось, будто она по воле судьбы попала на сцену и вынуждена играть в незнакомой пьесе.

«Она могла убить его!» — восклицала про себя Люсия.

При одной мысли об этом ей хотелось кричать громче, чем кричала Франческа.

Раздался стук в дверь. Решив, что это лакей, Люсия отняла ладони от лица, встала на ноги, попыталась привести себя в порядок и произнесла:

— В-входите!

Дверь открылась, и она увидела маркиза.

Какое-то мгновение девушка смотрела на него огромными глазами. А по выражению этих глаз, по движению ее рук маркиз сразу догадался о ее чувствах.

Наступила тишина. Наконец маркиз негромко заговорил:

— Я пришел сказать вам, Люсия, что мы немедленно отправляемся в Англию. Я уже приказал, чтобы гондолы отвезли нас на яхту. Эту ночь мы проведем там. За ночь наши вещи будут собраны и доставлены на борт. Мы выйдем в море на заре.

Он говорил ровным голосом, словно отдавал приказания прислуге.

Не дождавшись ответа, он произнес:

— Я буду ждать вас в салоне. Выпьем по бокалу шампанского перед отъездом. Не задерживайтесь!

Он захлопнул дверь, и Люсия застыла, глядя на нее.

Она поняла, что решать ей ничего не придется. Маркиз уже все решил. Ей оставалось только повиноваться — хотя это вовсе не мешало немного подумать.

Глава пятая

Люсия робко вышла из комнаты и направилась в салон, где ее ждал маркиз. Она оценила его тактичность — маркиз не предложил ей вернуться в библиотеку, откуда девушка в ужасе сбежала.

Войдя в просторную комнату, по стенам которой были развешаны великолепные гобелены и стояли резные стулья с высокими спинками, Люсия заметила, что маркиз переодел пострадавший от стилета камзол. Но более в его наряде, с тех пор как умер Бомон, ничего не изменилось..

Люсия, бросила на маркиза единственный взгляд и сразу отвела глаза. Догадавшись о ее смущении, маркиз заговорил первым:

— Я хотел бы показать вам мою яхту.

С этими словами он вручил девушке бокал шампанского. Второй взял сам и высоко поднял его.

— Выпьем за спокойную дорогу домой!

Люсия покорно подняла бокал и сделала небольшой глоток.

— Вы говорили, — продолжал маркиз, — что можете скакать на любой, даже самой непокорной лошади. Надеюсь, что мой «Морской конек» не покажется вам слишком буйным, — Когда мы плыли в Венецию… — дрожащим голосом начала Люсия, — я… у меня не было морской болезни.

— Я и собирался спросить вас, как вы приехали сюда — по суше или по морю, — подхватил маркиз. — Что до меня, я предпочитаю море.

Эти слова не удивили Люсию. Она знала, что всякий путешественник на суше непременно жалуется на долгие скучные часы, проведенные в дороге, пока лошади медленно взбираются по горным дорогам, и к тому же с колес кареты приходится постоянно счищать налипающую грязь.

Маркиз допил шампанское.

— Вам будет приятно узнать, что я уже отдал моему секретарю указания насчет картин вашего отца, — сказал он. — Их с предельной аккуратностью упакуют и погрузят на корабль в первую очередь.