Любовь и мороженое

Я хочу запечатлеть каждое мгновение этого дня.

Говард разбудил меня чуть раньше пяти утра и сказал, что хочет мне кое-что показать.

Я пошла с ним за кладбище, сонная и в пижаме. Солнце еще не встало, и шли мы целую вечность. И тут я увидела, куда мы направляемся. Вдали виднелась круглая башенка. Древняя и ничем не окруженная, как дикий гриб.

Говард проводил меня ко входу. Небольшая деревянная дверь, которая должна была сдерживать незваных гостей, сгнила от времени и непогоды. Мы пригнулись, проходя через нее, и взобрались по спиральной лестнице на самый верх башни. Мы оказались так высоко, что нам было видно все вокруг, даже верхушки деревьев на кладбище и дорогу во Флоренцию. Я спросила, зачем мы здесь, и Говард попросил меня подождать. И мы ждали. Молча стояли и смотрели, как солнце выплывает из-за горизонта, заливая мир изумительными розовыми и золотыми красками. У меня защемило в груди. Я так долго находилась во тьме и холоде, и вот внезапно, они постепенно начали исчезать.

Когда солнце уже сияло вовсю, я повернулась к Говарду. Он встретил мой взгляд, и я посмотрела на него иными глазами. Я шагнула к нему – и вот мы уже целуемся, как будто в тысячный раз. Как будто иначе быть не может. После этого мы ничего друг другу не сказали. Я молча взяла его за руку, и мы пошли домой.

8 июня

Я все вспоминаю о том, каково было с мистером Икс. Когда он смотрел на меня, я словно попадала в свет прожектора и все на свете казалось правильным. Но стоило ему отвернуться, как я оказывалась в холоде и одиночестве. Я пыталась найти синоним к слову «переменчивый» на итальянском, и единственное более или менее близкое по значению слово, которое мне удалось отыскать, это «volubile». Оно значит «непостоянный, вихревой, ветреный». Меня привлек вихрь чувств к мистеру Икс, но этот смерч сбил меня с ног. Я думала, что мечтаю о переменах и страсти, а на самом деле мне нужен человек, который разбудит меня с утра, чтобы показать рассвет. Мне нужен Говард. И теперь он у меня есть.

10 июня

Вчера к нам в гости приехала Франческа. Вероятно, я от нее отвыкла – за три недели она превратилась в гротескную версию себя самой. Ее каблуки были на пол-дюйма выше, наряд моднее (хотя, казалось бы, куда еще?), и она побила все рекорды по выкуренным за день сигаретам.

После ужина мы сидели и болтали. Я полагала, что мы с Говардом удачно скрываем наши чувства, но стоило ему уйти к себе в комнату, как Франческа заявила:

– Вижу, у вас все получилось.

Я сделала вид, что не понимаю, о чем она, и Франческа сказала:

– Брось, Хедли, не надо меня недооценивать. Не знаю, с чего ты решила, что все твои отношения надо держать в секрете. Я поняла, что между вами что-то произошло, как только зашла в дом. А теперь расскажи обо всем подробно! Subito[95]!

Я поделилась с ней событиями прошедших недель, которые исцелили меня и подарили покой, рассказала о рассвете на башне, о том, что последние дни я словно в раю…

Дослушав меня, Франческа мечтательно вздохнула:

– Это как favola, Хедли. Сказка. Ты влюбилась по-настоящему. И что теперь? Ты не вернешься в Америку?

Конечно, я не знала, что ответить. Я отправила свое портфолио нескольким школам, и большинство из них ответит мне в конце лета. Вчера меня дернуло спросить у Петруччини, не хочет ли он нанять меня в качестве ассистента, и в ответ я получила суровый взгляд и «ты слишком талантлива, чтобы тратить время впустую».

И тут Франческа сообщила мне эту новость. Сперва она коротко бросила:

– Он со мной связался.

Я спросила, о ком она, но сердце подсказывало, что я сама знаю ответ.

– Он нашел меня в студии в Риме. Якобы хотел поздравить с началом стажировки, но я-то знала, чего он хочет. Отыскать тебя.

У меня пропал дар речи. Он искал меня!

– Он посетовал, что у тебя сменился номер телефона и твоя учебная почта больше не работает, потому что ты выпустилась.

Кто бы мог подумать, что меня так сложно найти? В голове кружились тысячи мыслей, и Франческа внимательно за мной наблюдала.

– Я не дала ему твой номер, зато взяла его. Мне кажется, что тебе не стоит с ним общаться, но я не господь бог, чтобы решать за тебя. Хочешь с ним созвониться – пожалуйста. Он говорит, что сожалеет о своем решении и хочет сказать тебе что-то важное. – Франческа протянула мне визитку, на которой красовалось его имя большими буквами, а новый номер и почта рассыпались по бумаге мелкими символами, как хлебные крошки.

Этой ночью я не могла уснуть, но меня не раздирали сомнения. Я была уверена в своем выборе. Даже если Икс объявится на белом скакуне с букетом роз и безупречным оправданием, я и не подумаю к нему возвращаться. Я хочу быть с Говардом.

– Как дневник?

Я оторвалась от чтения. Рен выглядел более расслабленным, чем на вокзале, и у моего сердца отросли крылышки. Прощена? Я попыталась поймать его взгляд, но он отвернулся.

– Нормально. И я ошибалась.

– В чем?

– Говард был не просто отдушиной. Она в него влюбилась. – Я повернула к нему дневник и спросила: – Как это переводится?