Любовь и мороженое

Я захлопнула дневник. Если продолжу читать, у меня случится еще один нервный срыв, и даже Рен меня не успокоит. Да и какой смысл? Чтобы мама ни сделала – вернулась во Флоренцию на воздушном шаре, написала «ХЕДЛИ ЛЮБИТ ГОВАРДА» громадными буквами на площади Дуомо, выслала Говарду стопку любовных писем с голубями из Венеции, – все бессмысленно. Они не будут вместе, и точка. Всю оставшуюся жизнь она проведет в шести тысячах миль от него, и лишь тонкое золотое колечко будет служить ей напоминанием о потерянной любви.

Ах да, и я. Также известная как самый несвоевременный сюрприз на свете.

Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. В теле отдавалось легкое покачивание поезда на рельсах. Я в сотне миль от человека, чей мир собираюсь перевернуть с ног на голову, и в шести дюймах от того, кто не хочет иметь со мной ничего общего.

Я готова оказаться где угодно, только не здесь.

Около четырех наш поезд прибыл во Флоренцию. Рен опять задремал, и его телефон судорожно вибрировал на сиденье, похожий на огромного жука. Я не выдержала и взглянула на экран. Сообщение от Мими. Упс. Он расскажет ей, что я его поцеловала? Тогда мне лучше вспомнить свои боевые приемы. Они мне точно пригодятся.

Рен разлепил веки:

– Приехали?

– Да. Твой телефон звонил.

– Спасибо.

Он наклонился прочитать сообщения, и волосы упали ему на глаза. Другие пассажиры собирали свои вещи, а я прижала к груди мамин дневник. Это был один из самых длинных дней в моей жизни, и меня словно завернули в большой, печальный кокон. Поверить не могу, что мне предстоит еще и рассказать Говарду о том, что я узнала.

* * *

На кладбище мы ехали в тишине. Убийственной тишине. Все, кто проезжал мимо, оживленно болтали, и от этого пропасть между мной и Реном казалась только шире. Я была совершенно разбита, но все равно зла. Да, я напортачила, но что же, это значит, что мы больше не друзья? И как мне удалось повстречать Маттео и потерять Рена в один и тот же день? Разве другим не выпадает роскошь растянуть страдания на пару лет?

У кладбища мы застали на парковке большой автобус, из которого выходили туристы. Они посмотрели на нас с Реном как на дополнение к мемориалу. Из туристического центра вышел Говард и помахал нам.

Стоило мне его увидеть, как внутри у меня все замерзло и тут же раскололось, но я взяла себя в руки, помахала ему в ответ и даже улыбнулась. Что он скажет, когда узнает?..

– Домой? – спросил Рен.

– Да.

Он подъехал к дому, затормозил и выключил двигатель. Я слезла с сиденья и протянула Рену свой шлем:

– Спасибо тебе за помощь. Ничего хорошего из этого не вышло, но зато я нашла ответы.

– Не за что, – коротко ответил он, и мы встретились взглядами. Рен опустил глаза и завел скутер. – Удачи тебе с Говардом. Уверен, все обойдется. Он тебя очень любит.

У меня защемило сердце.

– Выйдешь со мной завтра на пробежку?

Он не ответил. Молча обошел скутер, чтобы оказаться ко мне спиной, и слабо кивнул:

– Ciao, Лина.

И уехал.

Глава двадцать третья

– Я правильно поняла – Говард не твой отец, он только так думает?

– Да. По крайней мере, я думаю, что он так думает.

– Ты думаешь, что он думает, что он твой отец?

– Да. Или притворяется. Но скорее первое. Кто добровольно поселил бы у себя чужого подростка? И неважно, любил ты его или ее мать или нет.

– И твой отец не Говард, а Маттео?

– Да. – Я плюхнулась на кровать, прижимая телефон к уху. Мы обсуждали одно и то же минут двадцать. – Эдди, я не знаю, как тебе еще объяснить.

– Дай мне время. Все не настолько запутано.

– Конечно. Извини. – Я закрыла глаза рукой. – И я еще не поделилась с тобой самым худшим.

– Хуже, чем встреча с отвратительным отцом-кретином?

– Да. – Я перевела дыхание. – Я поцеловала Рена.

– Рена? Своего друга?

– Да.

– Ладно… И что же в этом плохого?

– Он был против.

– Не может быть. Почему?

– У него есть девушка. А после разговора с Маттео у меня случился нервный срыв, и в этот самый неподходящий момент я внезапно осознала, что чувствую к Рену. Я буквально напрыгнула на него, а он… – Я поморщилась. – Оттолкнул меня.

– Оттолкнул?

– Да. И это случилось в Риме! Нам еще предстояло вернуться на поезде во Флоренцию. Он молчал всю дорогу. В итоге я осталась в одиночестве. Скоро я открою Говарду, что он не мой отец, и друга у меня больше нет.

– Боже, Лина. Подумать только, минут десять назад я тебе завидовала! – Эдди вздохнула. – А как насчет того, как там его? Модели нижнего белья?

– Ты про Томаса? – Черт. Его сообщение. – Он мне написал, предложил встретиться на какой-то крупной вечеринке в честь девушки, которая выпустилась из школы.

– И ты пойдешь?

– Сомневаюсь. Кто знает, что произойдет, когда я поговорю с Говардом? Он вполне может выгнать меня отсюда.

– Что за глупости? Конечно, он тебя не выгонит.

– Знаю, – вздохнула я. – Но вряд ли обрадуется. Странная это история. Честное слово, лучше бы он был моим отцом.

Не думала, что когда-нибудь это скажу.

После короткой паузы Эдди спросила:

– Когда ты ему расскажешь?