Любовь и ненависть

Герцог Томеррен, презрительно прищурившись с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать, выслушивал генерала Брогана в парадном мундире, в орденах, который почти на цыпочках, навытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что-то докладывал бывшему наместнику. Снисходительно кивнул. Вся компания зашла в дом.

— Томеррен привез с собой магов, — шепчет Эмилия, — сегодня вечером бал в доме генерала, а завтра начнут церемонию. Мы тоже приглашены! — Баронесса как маленькая девочка повизгивает и подпрыгивает от восторга.

— Говорят, он сам будет извлекать Армадилы! Я такое точно не пропущу! Столько событий, как же это все волнительно. Здесь наплыв знати из Осгилиана. Томеррен будет решать кому давать рабов. Вы уже выбрали? — Я задумчиво киваю. Эмилия и не ждет от меня ответа. Ей просто надо выговориться. Количество выпаливаемых ею слов в секунду утроилось. Она «обсуждает» наши платья для бала, качества рабов, драгоценности и внешний вид новоприехавших… Мне надо убираться с этой площади. Боюсь быть узнаной. Прощаюсь с баронессой.

— Пойду, еще рабов повыбираю, а то всех хороших разберут…

Все пропало. Все мои планы полетели. Надо бежать. Томеррен меня узнает. Срочно, срочно бежать. Ноги сами несут меня в тюрьму. Ключи жгут руку. Надо торопиться. Вбегаю. Успокаиваюсь. Иду вдоль рядов. Так же, как и в прошлый раз, на меня никто не смотрит, головы рабов низко склонены, они неподвижны, как статуи. Но всей кожей я ощущаю напряжение в воздухе. Я знаю, что каждому пленнику в этом помещении известно кто я. Эмоции висят в воздухе, звенят невидимыми струнами, цепляются за волосы, поднимая их дыбом.

— Странные они сегодня, — комментирует происходящее стражник;

Прохожу мимо предводителя. Презренно смотрю на него. Выбираю раба, думаю, морщусь. Наклоняюсь пониже. На меня никто не смотрит. Роняю ключики ему в ноги. Не оглядываясь, ухожу.

Зак

Ну почему я всегда просыпаюсь в обнимку с этой креландкой! Как она умудряется так подползти ко мне. С отвращением зашипел. Запутался в ее длинных волосах. Как же я ее ненавижу! Я опять лежу на боку, она, как лиана, вплелась в меня, ее ноги, как без костей обвили мои, ее голова лежит на моем плече, наши руки переплетены. Животу тепло, внизу все пульсирует. Она спит, обняв меня так крепко, словно хочет удержать навсегда. Она спит глубоким сном, и я чувствовал на своей груди ее легкое, ровное дыхание.

«Надо отпозти от нее, оттолкнуть, я ее ненавижу, это тварь, тварь…сейчас, поползу…» — Я не заметил, как уснул.

Проснулся. Я лежу ничком на холодном полу. Все болит — голова и спина мои напоминают куски сырого мяса. Тепло, даже душно, но меня знобит. Я чувствую, как лихорадка начинает пробирать меня. Еще днем у меня начался жар. Кожа болезненно ноет от любого прикосновения, перед глазами все расплывается, и лоб покрылся липким потом. Креландка заметила мое состояние, подползла, дала напиться, приподняв мою тяжелую голову.

— Есть хочешь, — тихий вопрос, — я тебе оставила хлеба.

«Какой хлеб! Мне даже зубы не разомкнуть, так они стучат. Идиотка!» — промычал что-то грозное, сам себе признался, что получилось жалко. Её рука лежит на моём лбу. Приятно. Пробую отползти. Мой марш независимости не продлился долго. Далеко я не уполз, я себя ощущаю огромным, жалким слизняком, мое тело превратилось в колыхающее, беспомощное желе, а головная боль стала настолько сильна, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не начать жалобно стонать.

Девушка, усевшись на пол возле меня, с деловитым видом растирала свои ладони.

— Сейчас, попробую помочь тебе. Хотя я не смогу многого.

Она начала прикладывать свои ладони поочередно — к моим вискам, груди, запястьям, опять к вискам, отвлекаясь от этого занятия лишь затем, чтобы хлебнуть воды и дыть мне напиться, я чувствовал горячее, иногда болезненное покалывание… Жар прошел. Я весь покрылся холодным потом и не чувствовал своих рук и ног. Боль чуть притупилась, не прошла, просто перестала быть на первом месте. Теперь она может уходить. «Уйди, ну уйди же!»

Она повернула ко мне лицо и улыбнулась. Обхватила мое лицо ладонями и склонилась ко мне. Ее рот полуоткрыт, зубы мерцают, большие, темно-коричневые глаза смотрят в упор на меня… Она молчит, рассматривает меня. Я смотрю на нее.

Я разглядел старые, уже пожелтевшие синяки и совсем свежие, лиловые. На ее правой щеке виднелась длинная царапина, а левая превратилась в сплошной кровоподтек с четырьмя глубокими порезами. Она прекрасна.

— Нос сломан, и, судя по всему, не один раз, шрамы на лице, а глаза слишком уж проницательные и очень усталые, очень красивые. Не человек, а взведенный арбалет. Острый ум и опасная сила, внушающие уважение. Что ни говори, смертоносная комбинация. Вылитый убийца. Привет ардорец. Я Шиара. А ты кто?

Я в плену этих глаз, не могу отвести взгляд, в голове пусто, ни одной мысли, мои глаза остекленели, я под ее контролем… Я разомкнул безвольные губы:

— З-з-зак… — Девушка кивнула, не отрывая зачарованного взгляда от моего лица.