Любовь и ненависть

Гольцер сделал уже совсем несведущее лицо и, явно

переигрывая, поинтересовался:

- Простите, а что?

- Сильнодействующий наркотик, - сказал Тихонов.

- Он разве был наркоман? - Теперь на лице Гольцера

появилась маска изумления,

- Вот об этом я и хотел вас спросить, - сказал полковник.

- Вы не замечали?

- Видите ли, - стараясь опять казаться важным и

спокойным, заговорил Гольцер, - мне вообще не приходилось

сталкиваться с подобной категорией людей, и о наркотиках я

имею самое смутное представление.

- Нас интересует, не общался ли Дэйви с советским

гражданином Ивановым Игорем? - сказал полковник, уже

заранее уверенный в отрицательном ответе Гольцера.

- Он кто такой, этот Иванов? - Спрашивая, Гольцер

почему-то смотрел на Тихонова.

- Работает на киностудии, - вяло и без интереса пояснил

полковник.

- Нет, не знаю такого, - сказал Гольцер. - Дело в том, что

я ведь постоянно не находился при Жаке-Сиднее. Встречался

с ним всего каких-то три-четыре раза.

- Ну хорошо, - сказал комиссар вставая. - До свидания.

Желаю успехов.

Гольцер поблагодарил обоих галантным поклоном и,

пожимая руку полковнику, напомнил:

- Так я жду вашего звонка.

- Мы вас разыщем, - ответил полковник.

- Желательно бы не затягивать. Дело в том, что я

должен ехать за границу в командировку. Жду визу, - сообщил

Гольцер.

- Ничего, спешить некуда. Вернетесь - напишете. Да и с

визой в МИДе могут еще проволынить, - сказал комиссар.

И едва за Гольцером закрылась дверь, полковник сказал

комиссару:

- О визе проговорился. Сейчас небось ругает себя. Я бы

попросил, Владимир Сергеевич, походатайствовать о

задержании ему визы. Он меня настораживает.

- Не понимаю, чем он расположил к себе Инофатьева, -

как бы рассуждая вслух, заговорил Тихонов. - Особым умом не

блещет. Талантом? Ты читал что-нибудь им сочиненное? Нет.

И я тоже.

- Наглости в избытке. Хотя перед нами всячески

старался не показать ее, - отозвался полковник. Потом,

столкнувшись с задумчиво-суровым взглядом комиссара,

сказал: - Иванова я ему подбросил нарочно. За Ивановым мы

наблюдаем. Важно будет установить, связан ли он с

Гольцером. Если да, то вполне вероятно, что Гольцер

постарается как можно быстрее встретиться с Ивановым.

- Совсем не обязательно. Опытный преступник не

сделает такого шага. С Ивановым он может снестись через

третье лицо.

- По опыту знаю, Владимир Сергеевич, в подобных

случаях страх оказывается сильней предосторожности.

Комиссар оказался прав: ни Гольцер, ни Иванов не

сделали попытки связаться друг с другом ни непосредственно,

ни через третье лицо.

Андрей Ясенев уже собрался было пригласить на беседу

Лилю - артистку ансамбля "Венера", как вдруг его отвлекла

неожиданная мысль: каким образом у Суровцевой оказался

рецепт на морфий с поддельной подписью Шустова? Делом о

хищении бланков спецрецептов в клинике Семенова

занимался другой сотрудник, сидящий в соседней комнате, и

Андрей решил с ним поговорить. Оказалось, что хотя

следствие еще не закончено, но уже установлено, что бланки

рецептов воровала Дина Шахмагонова. Она же подделывала и

подпись Василия Алексеевича. Шахмагонова отказалась

назвать имена тех, кому она передавала рецепты на морфий.

Она утверждала, что занималась этим отнюдь не ради

наживы, а из желания оказать услугу несчастным наркоманам.

Андрей решил немедленно допросить Дину Шахмагонову,

потому что по логике выходило, что раз Шахмагонова дала

Суровцевой рецепт, значит, они были близко знакомы. И потом,

вполне вероятно, что наркотик Суровцева могла получить у

того же самого человека, который снабдил ее рецептом на

морфий. Как и на предыдущих допросах, Дина решительно

отказывалась назвать имена тех, кого она

"облагодетельствовала" рецептами на морфий из

соображений, как она выразилась, этического характера. Тогда

Андрей сказал, что ее упорство может ей же и повредить.

- Дело в том, что особа, которой вы вручили вот это, -

Андрей показал Дине рецепт, изъятый у Суровцевой, в

надежде, что она, быть может, каким-то образом узнает его, -

обвиняется в крупном уголовном преступлении и на вас падает

подозрение о соучастии в этом преступлении.

- Это подозрение мне нетрудно отвести, - спокойно

ответила Дина. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. - Я

давала рецепты только мужчинам. Так что ни о каких особах не

может быть и речи.

- Не очень умный ход, гражданка Шахмагонова, -

иронически ухмыльнувшись, заметил Андрей. - Чтобы

получить подобное алиби, вам придется назвать имя мужчины,

- Андрей сделал ударение на этом слове, пристально глядя в

глаза Шахмагоновой, - которому вы передали хотя бы вот этот,

только этот рецепт.

Она еще раз взглянула на рецепт, который Андрей

держал в руке, нахмурила широкие черные брови и после