Любовь и пепел

Несколько лет назад, когда я еще писала для FERA, на вечеринке в Вашингтоне я познакомилась с редактором журнала «Колльерс», и мы время от времени общались. Его звали Кайл Кричтон, и недавно он прислал мне очень милое письмо, где хвалил «Бедствие, которое я видела». Самое время было напомнить, что, как он выразился, я умею писать, хотя появиться в офисе казалось довольно отчаянным решением. У журнала тираж в несколько миллионов, к тому же совсем недавно мне отказал «Тайм».

Тем не менее я пошла напролом: купила пакет теплых каштанов для его секретарши, а затем потащила Кайла выпить в клуб «Аист». Но, оказавшись там, я поняла, что это место никак не ассоциируется с войной и самопожертвованием. Вокруг нас вращались белые пиджаки. Ресторан трещал от роскоши и привилегий, за каждым столиком — знаменитость, шикарная и ослепительная. Все здесь дышало великолепием.

— Я не прошу место в журнале, — попыталась я объяснить Кайлу. Он уже догадался, что мне от него что-то нужно. Я балансировала на грани. И эта эквилибристика отняла у меня все мужество. — Есть пограничники, я должна пройти проверку, иначе я вообще не смогу въехать в страну, не говоря уже о том, чтобы оказаться на месте событий. Нужны рекомендации. Настоящие.

— Ты хочешь, чтобы я нанял тебя стрингером. — Его рука задела ножку бокала, и шпажка с фаршированными оливками качнулась в коктейле, блестящем, как жидкость для зажигалок.

— «Нанять» — слишком громко сказано. Знаю, что еще не проявила себя как журналистка, но однажды я это сделаю. Может быть, тебе понравятся мои статьи, и вы их опубликуете.

— Может быть. — Его глаза ничего не выражали.

— Но все это пока неважно. Сейчас мне нужно письмо или что-то подобное, чтобы доказать, что я не сама по себе. Это обычная бюрократия. Бумажная волокита.

— И что потом?

— Честно говоря, не знаю. Понятия не имею, что дальше. Но я точно не могу сидеть сложа руки, когда столько всего происходит и многое поставлено на карту. — Когда эти слова слетели с моих губ, я вдруг осознала, как это все несерьезно, даже наивно прозвучало для него. — Ты думаешь, я ненормальная?

— Нет, просто идеалистка. И очень молода. Ты интересное создание, Марти. Если бы ты была моей дочерью, я бы сжег твой паспорт и приковал цепью к двери подвала. Мне кажется, война не место для молодой женщины. У тебя очень доброе сердце. — Он повернулся к своему бокалу, обдумывая что-то, а затем сказал: — Если ты действительно решила туда поехать, не думаю, что я смогу тебе помешать.

— Спасибо, Кайл. Ты не пожалеешь! — В порыве облегчения и ликования я схватила его за руку.

— Надеюсь. — Его лицо омрачилось.

Я на мгновение растерялась, пока не поняла, что он беспокоится не о своей чести или чести журнала, а о том, что я могу умереть в Испании. В ежедневных газетах, публикующих список жертв, иногда упоминались американцы, сражавшиеся с января в Батальоне имени Авраама Линкольна. И лишь вопрос времени, когда будет убит очередной корреспондент.

Мы все были в зоне риска. Я знала это, но все же старалась об этом не думать. Однако мысль эта повисла между нами, будто тонкая стеклянная нить. Мы с Кайлом на мгновение встретились взглядом, прекрасно понимая друг друга. Затем подошел наш официант со счетом в скромной кожаной коробочке, и я стряхнула с себя дурное предчувствие и попыталась придать себе беззаботный вид.

— Со мной все будет хорошо, — сказала я Кайлу. — Вот увидишь. Итак, что же ты напишешь?

Глава 9

— «Колльерс» назвал меня специальным корреспондентом, — сообщила я Эрнесту и другим «историкам» в тот вечер в клубе. — Это работает, только если «специальный» значит «фальшивый». Но мне все равно. Нищие не выбирают.

— Не имеет значения, что в этом проклятом письме, — сказал Эрнест. Он сидел напротив меня, и его плечи загораживали остальную часть помещения. — Ты нашла журнал, который поручился за тебя. Это главное. А что насчет денег?

— Несколько часов назад я зашла в «Вог» и унизилась, заявив, что возьмусь за любую работу. И они мне поверили. Перед вами новый эксперт по проблемам психологии и красоты женщин средних лет.

— Ты вообще хоть что-то об этом знаешь?

— Дальше еще хуже. Существует множество процедур для кожи, и я должна попробовать их все, а затем написать о результатах. — Я надула щеки, пытаясь его рассмешить. — Но, по правде говоря, если потребуется, то я готова даже станцевать канкан в Центральном парке.

— Было бы занятно, — сказала Лилиан Хеллман. Ее губы, накрашенные темно-красной помадой, с идеальными линиями, выглядели резковато на фоне припудренного лица. Я поняла, что эта женщина пугает меня. То, как она говорит, ходит, наклоняется и курит, — все это делалось демонстративно и напряженно. Ее замечание тоже показалось резким, как пощечина. Но, едва взглянув на меня. Лилиан вернулась к Эрнесту и более серьезным вопросам. — Теперь о машинах «скорой помощи».

— Забудем на минуту о машинах, — сказал Дос Пассос. — Мы должны обсудить фильм.