Любовь и проклятие камня

«Ну же, ну же, — твердил он про себя, нажимая на грудь. Рядом, затаив дыхание, стояли близкие. А он их не видел, не видел ничего и никого, кроме нее, —ну же, ну же…»

Анпё тронул его за плечо.

— Господин Соджун, давайте я помогу, — сказал он нерешительно.

— Я сам! — рыкнул хозяин, склоняясь над ней.

«Ненавидь меня. Проклинай меня. Презирай, если хочешь. Если тебе от этого будет легче. Если так тебе будет проще. Не смотри на меня. Не говори со мной. Но… живи. Живи. Дыши. Просто живи!!!»— думал он с отчаяньем.

— Господин, — тихо позвал Анпё.

— Отстань!

— Господин, она…

Но договорить он не успел. Елень, выгнувшись дугой, тяжело вобрала в себя воздух, сжав кулаки, и Соджун в изнеможении уселся на пол. А ведь всего на мгновенье он уж было подумал…

Он слушал, как тяжело, с каким-то свистом и хрипом, она дышит, и эти звуки делали его счастливым. Настолько счастлив он не был даже тогда, когда услышал первый крик своего новорожденного сына.

Елень приоткрыла глаза.

— Матушка, — кое-как проговорила Сонъи, обнимая ее. Хванге всхлипывал рядом.

Соджун смотрел на них и понимал, что больше никогда и ничего не будет в их отношениях, как раньше. Для этой семьи отныне и впредь время разделилось на «до» и «после». И он отчасти в том виновен.

Закутав женщину в плащ, Соджун уложил ее в повозку, усадил рядом детей и поспешил домой.

— Чжонку, быстрее привези к нам доктора Хвана, — наказал он сыну; тот, кивнув, хлестнул лошадь и ускакал.

Сам Соджун уселся в седло и поехал рядом с повозкой. Он больше смотрел на нее, чем по сторонам. Ехал шагом и вглядывался в осунувшееся лицо любимой женщины. В наступающих сумерках она казалась еще бледней, чем была на самом деле. В уголке губ запеклась кровь. Он эту кровь почувствовал, когда касался губ. Рука сама сжалась в кулак.

«Убью их»,— решил Соджун, и эта мысль его успокоила.

Глава шестая.

Гаыль зарыдала в голос, увидев в каком состоянии ее госпожа. Доктор Хван уже ждал их. Слуги даже успели поставить на огонь воду. Сам доктор в своем рабочем фартуке, раскладывал инструменты. Комната наполнилась ароматом душистых трав.

Соджун сам лично занес Елень в бывшие покои своей супруги. Сам уложил на одеяло и вышел. Когда он вернулся, доктор, закрыв глаза, слушал пульс женщины. Соджун кашлянул у двери. Врач оглянулся. Гаыль поднялась и склонилась перед ним. Соджун кивнул ей на дверь, и девушка беспрекословно вышла.

Капитан подошел к доктору, поклонился в пол и положил перед ним золотую черепаху. Врач от удивления приподнял бровь.

— Доктор Хван, спасите ее! Умоляю! — попросил Соджун, опять поклонившись. — Если вы спасите ее, я вам дам еще одну такую же.

Врач отодвинул от себя дар и укоризненно покачал головой.

— Ах, капитан Ким, зачем же вы так обижаете меня, старика? — проговорил он.

Соджун смотрел, не понимая.

— Я от всего сердца…, — сказал было он.

— И я от всего, — усмехнулся доктор, отвернувшись к своим травам и засучив рукава, — неужто не помните? А я вот помню. Помню, как вы, будучи совсем юным мальчиком, прыгнули в воду за моим сыном, которого выбросило за борт во время шторма. Вы тогда спасли моего самого драгоценного человека.

Доктор опустил скрученную тряпицу в отвар и вновь оглянулся на мужчину.

— Глядя на вас, рискну поспорить, что эта женщина для вас значит… не меньше, — продолжал господин Хван.

Соджун почувствовал, как краснеет. Ему ничего другого не оставалось, как просто поклониться в знак признательности.

— Ступайте, капитан, мне нужно работать, — сказал врач, склоняясь над Елень.

И Соджун вышел. Гаыль тенью скользнула мимо него обратно в комнату, где лежала без сознания ее госпожа. Он же отдал распоряжения слугам по поводу детей. Тех выкупали, накормили и устроили в соседней с матерью комнате.

Сам же Соджун не находил себе места. Давно стемнело, а отца все не было…

Капитан знал все наперед. Отцу явно не понравится, что сын поселил Елень в покоях своей умершей жены. Больше того, это не понравится тестю, тот, как и прежде, приходит к ним. Но поселить ее в доме для рабов, пусть даже в отдельной комнате, он не мог. Женская половина в доме давно простаивает пустой. Отец не женился после смерти матери Соджуна, его сын спустя годы поступил так же.

Соджун, как ни старался, а не мог представить Елень рабыней. Знал, что не сможет ответить отцу на вопрос, в качестве кого отныне будет жить в их доме эта женщина.

«Самое главное, что она и дети живы, остальное приложиться», — думал он, меря шагами двор.