Любовь и птеродактили

– Что классиков цитируешь – молодец. – Я встала на цыпочки и потрепала начитанного малыша по вихрам. – Но в женской психологии надо начинать разбираться. Дама и сама прекрасно накидает плюх негодяю, ты посмотри на ее лицо. Там жажда мести во-от такими буквами написана.

– А, ну, тогда я не буду лишать ее удовольствия и просто постою рядом, как верный секундант, – просветлел лицом братец.

– К ужину чтобы дома был! – крикнула я вслед ему, уже убегающему.

А то мало ли, знаем мы эти совместные засады под укромными кустами, в них и до утра залежаться можно…

– А мы идем прямо, не останавливаясь и никуда не сворачивая, – сказал Артем мне и Петрику.

Но сам же вскоре остановился, недоуменно кривясь.

– Что такое? Мы заблудились?! – испугался Петрик.

– Мы не можем заблудиться, у нас тут целая слоновья тропа, – успокоила я.

– Вам не кажется, что тут как-то странно пахнет? – обернулся к нам проводник.

– Ну-у-у… Дикой природой, – неуверенно ответила я, потому как и вправду ощутимо пованивало. – Возможно, отходами жизнедеятельности нудистов? Где-то же должны быть у них, пардон, выгребные ямы, помойки…

– Нет, Люся, это уже не жизнедеятельность, – чутко поведя носом, возразил дарлинг. – Это дохлятина!

– Кто-то умер? – встревожилась я.

В глубине души чутко ворохнулась паранойя. В голове загомонили голоса.

– Кто-то большой, – оценила амбре моя логика.

– Слон? – предположил природный авантюризм.

Он у меня такой – изобретательный, но безрассудный.

Мы прошли еще немного вперед, и вонь усилилась.

– Вот это точно не фрагменты трансвеститов, – сказал мой авантюризм. – Это они уже целиком, причем, боюсь, в большом количестве!

– Стойте здесь. – Построжавший Артем жестом удержал нас с Петриком, авантюризмом, логикой и паранойей на месте. – А я схожу, посмотрю…

Он сошел с тропы и, удачно просквозив между двумя дюжими борщевиками, скрылся в зарослях.

Мы с дарлингом немного постояли на слоновье-нудистской тропе, а потом, не сговариваясь, отошли под деревья. Там и остались, переминаясь с ноги на ногу и с тоской глядя на буйную лесную зелень, ароматизированную отнюдь не ромашками.

– Что ж мы вечно гадость какую-то находим, а, бусинка? – досадливо вопросил Петрик. – То утопленников, то вообще кого-то некондиционного…

– Почему же только гадость, вчера мы тебе прекрасные ласты нашли, – справедливости ради напомнила я.

– Маловата компенсация за гору разложившихся трупов!

– Типун тебе на язык!

Захрустели сочные лопухи и могучая крапива, из зарослей, почесываясь, выступил наш гид и разведчик.

– Ну что там? Гора трупов? – спешно спросила я, искренне надеясь, что это предположение будет немедленно опровергнуто.

Как бы не так!

Артем кивнул:

– Точно, гора трупов!

– Божечки!

– Вашу мать!

– Спокойно, трупы рыбьи! Какие-то горе-рыбаки вывалили в овражек кучу мальков. – Артем развернул нас, направляя обратно. – Предлагаю сейчас не ходить туда, давайте совершим экскурсию к нудистам через пару дней, когда вонять перестанет.

– Я вас услышал! – донеслось с тропы. – Понял, есть, будет сделано!

Не заметив нас за кустами, мимо бодро протрусил Бабай, на ходу разговаривающий по телефону.

– Он что, тоже нудист?! – ужаснулся Петрик и сморщил нос, показывая, что его чувство прекрасного смертельно оскорблено. Он даже от вони дохлой рыбы так не кривился. – О нет, вот это я совершенно точно видеть не хочу! Ты прав, Артемчик, уходим отсюда!

Мы вернулись в шанхай, сели в оставленную там машину и поехали смотреть хваленую локацию с прямым доступом к морскому прибою. На берегу задержались ненадолго: постановили считать это место подходящим для нашего плана Б и, сделав несколько фото для Дорониной, вернулись в поселок.

Как раз подошло время обеда – мероприятия, которое лично я не люблю пропускать. Слишком свежо еще в моей памяти полуголодное время работы малооплачиваемым журналистом, чтобы отказываться от очередного приема пищи только потому, что я еще не нагуляла аппетит. Как говорила моя любимая ба Зина, он сам приходит во время еды.

К сожалению, помимо аппетита во время еды к нам пришла Доронина с двумя полными тарелками и своеобычными несправедливыми обвинениями:

– Вы уже тут, бездельники? А говорят – кто не работает, тот не ест.

– Это кто тут бездельники? Это мы тут бездельники?! Какая гнусная клевета! – Возмущенный Петрик воинственно вскинул нож и вилку и огляделся, словно призывая всех в свидетели.

Окружающие, всецело занятые содержимым своих тарелок, не проявили интереса к происходящему за нашим столиком, и Петрик тоже вернулся к ростбифу. Но распиливал он его как-то особенно агрессивно и с сердитым ворчанием, в котором сквозь чавкание угадывались отдельные слова – я разобрала «неуважение», «возмутительно» и «уволюсь».

Не знаю, что расслышала Дора, но она сменила тему, заявив:

– У нас проблема! – И по примеру Петрика яростно вонзила вилку в котлету.

– У нас нет проблем, локацию для плана Б мы подобрали, вот, посмотри фото. – Я попыталась показать начальнице красивые снимки, но она левой рукой отодвинула мой смартфон, а правой размолола несчастную котлету в фарш, но потом в сердцах бросила вилку.