Любовь и птеродактили

– Обсуждаем деликатную тему – важность правильного подбора колготок, – не задержался с ответом Петрик.

– Лето же еще! Какие колготки? Потом о них подумаете.

– Потом может быть поздно, – сказала я веско.

Получилось слишком зловеще, Петрик даже побледнел, но толстокожая Дора дурного пророчества не уловила и потребовала все-таки показать ей сделанные сегодня фотографии.

Задерживаться рядом с начальницей мне не хотелось – мы с дарлингом уже закончили свою трапезу и планировали часок-другой поваляться в шезлонгах у бассейна, поэтому я сказала Дорониной, что перешлю ей фотки в ватсап и она сможет рассматривать их сколько захочет. Дора как раз закинулась последним куском торта и по этой причине не смогла мне возразить, чем мы с дарлингом и воспользовались, шустро улизнув.

Девичья память – она, как известно, короткая. По пути к бассейну я переключилась с работы на отдых и совсем забыла отправить Дорониной обещанные фотографии. Вспомнила об этом, когда уже ворочалась в шезлонге, пытаясь сделать эффектное селфи на фоне лазурной водной глади. Хорошо получалось только что-то одно: либо я – либо гладь, а мне хотелось идеальной картинки. Я как раз думала, не подсветить ли мне лицо вспышкой, когда зажатый в руке мобильный разразился трелью.

– Одну секундочку, Федор Михалыч, я о тебе не забыла! – лживо заверила я телефонного собеседника, в спешке даже не посмотрев, кто, собственно, звонит.

– Похвально, что ты чтишь память великого Достоевского, но пристойно ли ему по-свойски «тыкать»? – упрекнул меня работодатель номер два – Бабай.

– Это не тот Федор Михалыч, не великий, – успокоила я.

А Петрик, как обычно, чутко прислушивающийся, не преминул негромко добавить:

– Но будет ого-го каким великим, если не перестанет есть по три куска торта за раз.

Здоровой критики в этом ценном замечании было заметно меньше, чем пошлой зависти, – Петрик и сам сладкоежка, просто старается ограничивать себя, так что я пропустила его реплику мимо ушей. Тем более Бабай в трубке как раз разговорился:

– Ты видела, я прислал тебе в мессенджер материалы к речи на среду? Той, что для встречи с мамашами? Смотри, там основные тезисы – что наш кандидат обещает своим избирателям и чем он лучше конкурентов, а в отдельном файле информация исключительно тебе для справочки. Помимо короткого спича, нужно подготовить ответы на предполагаемые неудобные вопросы, справка тебе понадобится как раз для этого.

– И насколько неудобные ожидаются вопросы? – деловито уточнила я. – По шкале от одного до десяти, где «единица» – легкий скрип новой обуви, а «десятка» – кровавые мозоли?

Петрик уважительно поднял большой палец, показывая, что оценил мое выразительное сравнение.

– В целом на троечку, но есть один моментик баллов на восемь. – Бабай протяжно вздохнул и заговорил так задушевно, что я сразу поняла, врет как собака: – Ты же понимаешь, бессовестные конкуренты распускают о нашем уважаемом кандидате порочащие слухи, которые совершенно не соответствуют действительности. Однако, поскольку наш Константин Николаевич – человек уже немолодой, с разнообразным опытом, немало всего переживший, в его биографии при желании можно отыскать неоднозначные моменты и поступки, которые извращенная фантазия способна представить чуть ли не преступлениями…

– Короче, что он делал-то, ваш Константин Николаевич? – прямо спросила я, зная чиновничью породу вообще, Бабая в частности и не сомневаясь: он может битый час разливаться соловьем, не проясняя суть, а замыливая ее до полнейшей непроглядности. – Срок мотал? Взятки брал? С топором наперевес грабил бабушек? – Это у меня с Достоевским проассоциировалось, не иначе.

– Пил кровь христианских младенцев? – предложил свой вариант Петрик, невозмутимо втирая в согнутое колено солнцезащитный крем.

– Ну что вы, друзья мои! Конечно же, ничего такого! Он просто вырубил сад.

Я отняла трубку от уха, посмотрела на нее, потом на Петрика и сказала дарлингу, но так, чтобы Бабай тоже слышал:

– А меня упрекнул за неуважение к классику! Да Антон Павлович Чехов в гробу перевернулся, услышав про вырубленный сад!

– Тебе все шуточки, Суворова, а у нас это слабое место, куда вполне может быть нанесен смертельный удар! – рассердился чиновник.

– Я жажду подробностей.