Любовь и расчет

С внезапным всплеском гнева она откинула картину на пол одним пинком. Потеряв равновесие, она снова припала к стене. Она задыхалась. Ее тело сотрясала легкая дрожь. Это был и гнев, и разочарование, и беспомощность, борющиеся за контроль над ее сердцем. Ей удалось взять себя в руки ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы покинуть библиотеку, придумав какую-то отговорку для лакея, который с безупречной невозмутимостью проводил ее в холл. Она даже не позаботилась о том, чтобы забрать свои вещи. Ей было все равно. Она купит другие. В тот момент все, о чем она могла думать, – это путь наружу, подальше даже от самой себя.

Она не стала ждать, пока Алиса и Эвелин пришлют за ней карету после того, как разъедутся к себе по домам. Завернувшись в плащ, она поймала на тротуаре экипаж и пробормотала кучеру свой адрес на Белгрейв-сквер. Внутри кареты, укрывшись от осуждения остального мира, она позволила себе закрыть глаза. Если бы только у нее была та трость…

«Абсурд! Что бы ты с ней сделала, избила бы лорда Свитина, как тех головорезов в Красном дворе?» Кроме того, на этот раз она была одна. И дома она по-прежнему будет одна, ведь Кайден еще не вернулся из Шотландии. «Впрочем, какая разница. Даже будь он здесь, я бы все равно не смогла ничего ему сказать… или попросить о помощи».

Она заплакала в приступе ярости. Когда кучер затормозил перед ее домом, она поспешила быстро вытереть слезы.

Когда спускалась по маленьким ступенькам кареты, чтобы пройти по подъездной дорожке, ей показалось, что часть ее сердца только что умерла. Она была почти не способна чувствовать что-то к остальному миру, кроме молчаливой апатии. Возможно, это было следствием принятия неизбежной жестокой судьбы.

Хотя она и вышла замуж, чтобы сбежать из зверских лап матери, за мужчину, которого, к тому же, еще и любила, прошлое семьи Лоури все равно вторгалось в ее жизнь и крепкой хваткой держало за горло.

– Мадам, вы пришли рано, – заметил Делабост, помогая ей снять плащ. – Вы хорошо себя чувствуете?

Дворецкий никогда не делал ей подобных замечаний. Казалось, что в его тоне сквозило искреннее беспокойство.

– Леди Рид отменила нашу встречу, – просто ответила она. – Я буду в своей спальне. Пусть никто меня не беспокоит.

– Но мадам… Подождите! В гостиной есть кое-что, что вы должны увидеть.

Она остановилась на середине лестницы.

– Еще цветы? – спросила она ледяным тоном.

Наступило резкое молчание.

– Что-то вроде того, госпожа.

Она повернулась, усталая и разъяренная, и зашагала по коридорам в гостиную с мыслью сжечь эти отвратительные красные розы. Добравшись до нее, она настежь распахнула дверь.

Кайден повернулся к ней лицом.

Он стоял возле стола, за которым она обычно сидела. Ей показалось, что она застала его за аранжировкой букета цветов. Они были не от Свитина. Вместо сладострастных роз он держал в руках охапку ландышей.

Хоуп знала, что ее муж незнаком с цветочным языком аристократии. Да и послание не имело никакого смысла. Эти белые цветы на стройных зеленых стеблях символизировали начало нового пути. Искренность. Сладость и невинность.

«А учитывая, какого Кайден обо мне мнения, весьма очевидно, что ничего из этого он со мной не ассоциирует».

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила она. – Я ждала тебя только завтра.

– Я захотел приехать раньше, – ответил он. Он словно был не в своей тарелке, как будто был не готов к встрече с ней. – Я вернулся раньше, чтобы…

Он замолчал. Уставшая, Хоуп быстро преодолела расстояние между ними.

– Ты вернулся раньше, чтобы…

Она не видела его уже несколько дней. Как бы ей ни хотелось быть сейчас с ним раздраженной и отстраненной, она не могла не чувствовать себя маленькой и нескладной, когда он стоял так близко, все такой же высокий и внушительный. Когда она увидела, как он слабо улыбнулся ей, то почувствовала, что у нее подкосились колени. Она тут же пожалела, что ее красавец-муж был таким неотразимым. «Если бы он был менее привлекательным, мне было бы проще продолжать злиться на него».

– Ну? – настаивала она.

Он еще немного сопротивлялся, прежде чем наконец ответил:

– Я приехал раньше, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Что ты имеешь в виду, говоря «доставить мне удовольствие»?

Кайден отвел глаза в сторону. Затем он вернулся к делу, которым занимался до того, как она его прервала. Он наполнил водой вазу из граненого хрусталя, поставил в нее цветы и разместил ее на столе рядом с бумагами и конвертами с письмами, которые Хоуп использовала каждый день в своей переписке. От цветов, символизирующих начало весны, исходил сладкий, свежий аромат, наполнявший воздух вокруг.

– Я решил загладить свою вину перед тобой. У меня не было времени до нашей свадьбы, чтобы… как вы это называете?.. – Он посмотрел на нее немного исподлобья, криво улыбнувшись. – Ухаживать за тобой.

Она впала в легкое оцепенение.

– Погоди, эти цветы от тебя?

– А ты думала – от кого?

Хоуп отвела взгляд.

– Не знаю, – тихо сказала она. – Просто это на тебя не похоже.

Она заметила, как между ними повисло странное молчание.