Любовь и Разум

Возможности выбраться из капсулы-ячейки Лютый не видел, и всё время мучился от сознания того, что он, пахан земного преступного мира, так бесславно «прожигает» здесь свою жизнь.

Появление Иллиана в его сообществе, подтолкнуло его на поиски возможности использования мощного энергетического потенциала Иллиана для свершения побега, освобождения из герметичной капсулы. Лютый пока не знал, как выполнить задуманное, но желание было огромное, и надежды он не терял.

«Для начала надо мощный потенциал Иллиана ослабить, а ещё лучше – перекачать его энергию на себя, – рассматривал Лютый варианты. – Но, как это сделать? Хорошо, что капсула герметична, и никакое общение с внешним миром отсюда осуществить нельзя».

Одним из возможных путей, показавшимся Лютому реальным, является поглощение той порции энергии, которая отпускается на долю Иллиана в качестве ежедневного питания. Это воровство. Для Гениании оно ново, но для Лютого – то, что надо!

«Если я буду потреблять двойную порцию, свою и Иллианову, то это даст мне возможность значительно увеличить свой энергетический потенциал и уменьшить его у Иллиана, – размышлял Лютый. – Надо всё время опережать его и подключаться первым к энергетическому каналу подпитки. Если ему будет оставаться частичка энергии, он не догадается о моих планах. Будет думать, что нам обоим по каким-то причинам уменьшили питание. Да, это хорошо. Потом я смогу заставить его сделать то, что мне будет выгодно».

Калеоний всё время был в состоянии грусти, раскаяния и тоски по своей Калеоне. Он даже не пытался задуматься о коварстве Лютого. Генианский образ воспитания и само существование общества на миг не допускали мысли о возникновении какого-либо злодейства внутри герметичной тюремной капсулы-ячейки. По этой же причине, Калеоний не стал обращать внимания на хаотичные обрывки мыслей Лютого, которые, сквозь дремоту, доходили до него.

Надо было терпеливо и честно переносить заслуженное наказание. Это, и только это может быть доказательством осознания своей вины и досрочного освобождения из заточения. Такие естественные рассуждения и поведение Калеония могли быть залогом и надеждой на скорую встречу с любимой Калеоной и на восстановление нормальной семейной жизни.

Два существа: одно – земное-генианское, другое – чисто, генианское, находящиеся в заточении на планете Гениания, совершенно по-разному размышляли и строили планы на будущую жизнь.

Следующие несколько генианских дней атмосфера в тюремной ячейке была спокойной. Обмениваясь несколькими фразами в день, и Лютый, и Калеоний не проявляли друг к другу ни теплоты или уважения, ни оскорбления или ненависти. Казалось, сложившаяся ситуация обоих устраивала и будет оставаться такой до законного её завершения. Калеоний, в силу своего генианского воспитания и уважения законности и порядка, был убеждён, что его заточение скоро мирно закончится, и он покинет ненавистную ячейку вместе с её земным обитателем.

Лютый, совсем наоборот, приступил к осуществлению своего задуманного плана и верил в его успешный исход.

Каждый день, при приближении времени подпитки, так называемого на Земле, времени кормёжки, Лютый приближался к каналу питания и первым потреблял почти всё, отпущенное на двоих количество энергии. Небольшую частицу её он оставлял Иллиану, чтобы тот мог существовать дальше. Хитрость и вредность представителя Земли была совсем не понятна и не раскрыта жителем сверхразумного генианского общества.

–Как ты себя чувствуешь, Иллиан? – время от времени спрашивал Лютый напарника, хотя стал замечать «недоедание» его и ослабление энергетического поля.

Калеоний не мог себе представить, что находящийся рядом с ним преступный элемент, умышленно делает вред, потребляя большую часть поступающей для двоих энергии.

«Тюрьма – есть тюрьма, – думал Калеоний , – здесь недоедание – тоже является элементом наказания».

Лютый замечал, что его энергетический потенциал стал значительно превосходить потенциал Иллиана. Он начал чаще обращаться к, слабеющему генианцу, спрашивать его о том, о сём и, одновременно, подавлял его мышление.

–Ты уже стал забывать свою Анюту, – говорил он Иллиану, – она там тоже без тебя не скучает.

–Да, я начал привыкать жить без неё, – нехотя, соглашался Иллиан-Калеоний. – Думаю, ей без меня там тоже неплохо. Она собиралась посетить родителей на Земле. Наверно, она у них и уже не собирается возвращаться ко мне. Зачем я ей? Нарушитель законов! Арестант!

–Я тоже так думаю. Земные девочки ненадёжные. Уж я-то их знаю, – подтвердил Лютый неуверенность Иллиана, – чуть что, сразу переметнутся к другому.

–Не знаю. Мы так любили друг друга. Если бы она осталась здесь, на Гениании, мы бы снова стали жить вместе. У нас нельзя разрушать семью. Это не по закону.

–Да, законы нарушать плохо,– с сарказмом в голосе подсказывал Лютый. Ему было выгодно внушить Иллиану чувство безысходности, соглашательства с ним во всём и, в конце концов, подчинения его воле.