Любовь и Разум

Когда Калеоний появился в ячейке, его там встретил Лютый. Эта встреча двух старых знакомых не была похожа на первую их встречу в лесу, на Земле, когда и Анастас Одинцов впервые познакомился с гениацами.

Здесь, в тюремной ячейке, земной уроженец Лютый, был похож на генианца: тело осталось там, на Земле, а здесь присутствовала, существовала только его жизненная энергия.

Подавленное состояние энергетического сгустка Калеония сразу внесло коррективы в энергетическую атмосферу изолированной ячейки. Лютый, отбыв в ней определённый срок, и сам был не в радостном состоянии, но дополнительную угнетённость атмосферы почувствовал сразу.

–Здравствуй, Иллиан, – узнал Лютый появившегося Калеония. – Что такой пасмурный?

Лютый, не зная о генианском правиле получения нового имени при вступлении в брак, обратился к новому осуждённому по тому, первому имени, с которым Калеоний и его родители пребывали на Земле.

Калеоний помнил Лютого и знал о его теперешнем пребывании в тюремной ячейке.

На вопрос Лютого Калеоний не ответил, вспоминая события последних дней и, скучая по своей любимой Калеоне.

–Тебя тоже изолировали от генианского общества? Не знаешь местных законов? – снова с вопросом обратился он к Калеонию.

В ответ опять молчание.

–Презираешь? Не хочешь общаться со своим старым другом?

–Нам, Лютый, не о чём говорить. Мы с тобой на разных ступенях осуждения. Ты – преступник и сидеть тебе здесь долго-долго. А я – мелкий нарушитель, комиссия в ближайшее время пересмотрит своё решение. Я скоро буду на свободе.

–Замолвишь за меня словечко? Мы с тобой, хоть и на разных ступенях, но в одной ячейке. У нас там так не принято. В каталажке все должны помогать друг другу. Пусть ты здесь пахан, но, я же – друг по несчастью.

–Будешь находиться здесь столько, сколько определила тебе комиссия, – нехотя, отбивался Калеоний от притязаний Лютого.

–Может случиться так, что в следующий раз, будучи на Земле, ты тоже попадёшь в неприятную ситуацию, тогда и вспомнишь о взаимопомощи.

–Не будет такого, Лютый.

–Как знать, как знать, Иллиан. Всё течёт – всё изменяется. У нас, на Земле, говорят: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь».

Калеоний не стал отвечать и пререкаться с соседом по несчастью. Мысли его были полностью поглощены воспоминаниями о той, которая осталась за пределами ячейки, о его любимой Калеоне.

«Как она одна, без меня? – думал он, – мы не можем жить друг без друга. Потеря близкого, родного существа сокращает родственникам жизнь…. Надо вести себя здесь образцово, как предписано генианскими законами, чтобы комиссия скорее пересмотрела своё решение и освободила меня».

–Ну, ничего, погрустишь день-другой – по-другому будешь воспринимать нашу ситуацию, – не переставал терзать Иллиана соскучившийся по общению Лютый. – Мы с тобой ещё и побег отсюда устроим. Как ты на это смотришь?

Калеоний с удивлением и презрением слушал сумасбродные планы Лютого. Ему хотелось отделиться, спрятаться от этого назойливого, преступного элемента. Раздражение и злость на Лютого вместе с раскаянием и тревогой за любимую превращалось в такую гремучую смесь чувств, какую ни Калеоний, ни кто-либо другой на Гениании не испытывал в последнее тысячелетие.

–Что там, на воле? – снова начал приставать Лютый. – Жизнь налаживается? Как твоя земная жёнушка себя чувствует?

Этот вопрос о Калеоне был последней каплей, которая прорвала сдерживающие силы Калеония. Мощный всплеск энергии всколыхнул ровную, энергетическую атмосферу внутри ячейки. Вырваться наружу, за пределы герметичной оболочки, возникшая волна не могла, и вся её мощность обрушилась на энергетический сгусток Лютого.

После первого мощного всплеска раздражения, пошёл второй – более слабый, потом – третий и, наконец, всё успокоилось. Калеоний смог быстро восстановить равновесие своего энергетического потенциала, и атмосфера в капсуле приобрела первоначальное состояние.

–Вот так-то лучше, – почувствовав облегчение, сказал Лютый, – больше не дави на меня с такой силой, иначе тебе срок прибавят за издевательство над человеком.

Наступило время подпитки энергетики заключённых, и Лютый первым подскочил к каналу питания. Калеоний наблюдал за ним, удивляясь жадности и бесцеремонности земного изгоя.

Насытившись, Лютый отстранился от канала, предлагая Иллиану занять его место и насладиться скромным, тюремным, генианским обедом.

Калеоний, не теряя достоинства генианца, спокойно подключился к каналу подпитки и получил свою порцию жизненной энергии.

Некоторое время в капсуле-ячейке была послеобеденная тишина. Лютый, по привычке одиночного пребывания, решил подремать, насладиться сытостью.

Калеоний впал в некоторое благостное состояние, но грустные мысли не оставляли его и не давали возможности присоединиться к Лютому и обрести полусонный покой.

Попав в критическую ситуацию на Гениании, Лютый не изменил своего характера и не перестал быть сторонником нарушения законов общества, независимо от того, какое это общество и каковы его законы.